Ги Раше - Повелитель змей

— Если Хети не хочет идти к отцу, я пойду сама! — заявила Нубхетепи, младшая сестра Хети, выйдя из дома вслед за матерью.

В свои пятнадцать лет она была больше похожа на девушку, чем на девочку. У нее начала расти грудь, а гибкое стройное тело обретало красивые женственные округлости.

Открыв для себя божественный дар чувственных удовольствий, Хети теперь смотрел на сестру по-другому. А ведь сколько раз они играли вместе — вдвоем или с соседскими детьми! И игры были разные, в основном мальчишки дрались с мальчишками, потому что одержать победу над девчонкой представлялось слишком легким делом. Но часто мальчишки боролись и с девчонками. Бывало, девочка усаживалась верхом на мальчика, который стоял на коленях, или наоборот. Или еще такая игра: девочка или мальчик садились на шею мальчика посильнее, а потом пары боролись между собой, стараясь сбить верхнего соперника на землю. В этой игре парой Хети всегда была Нубхетепи, ведь даже победу приятнее делить с родным человеком…

Неожиданно для себя Хети понял, в чем разница между мужчиной и женщиной. Разумеется, речь не шла об анатомических отличиях, потому что в культурах, где нагота считается нормой, дети очень рано узнают, чем мальчики отличаются от девочек. Нет, он открыл для себя самое главное различие: именно тело девочки было источником, порождающим желание. Сначала он старался не думать об этом, чтобы как можно дольше оставаться в беззаботном, приятном и счастливом состоянии, даруемом только детством, тем более что воздержание его совершенно не удручало. Однако рано или поздно природа берет свое. Невинной дружбе и привязанности пришел конец, когда во время одной из игр он вдруг поймал себя на мысли, что ему приятно прикасаться к горячей и нежной коже сестры. В довершение всего член, который сам Хети обычно называл «мой финик», вдруг раздулся, как шея разгневанной змеи, и стал таким же твердым, каким бывал в те минуты, когда его ласкал Мерсебек или когда Хети ласкал себя сам рукой, движения которой с каждым разом становились все более уверенными и умелыми. Нубхетепи тоже заметила перемену в состоянии брата, и когда он отстранился, с радостным любопытством уставилась на член Хети, претерпевший столь значительное изменение. Но она не испугалась, она рассмеялась и попыталась схватить его рукой, чтобы ощутить, насколько он твердый. Хети позволил ей ласкать себя, и очень скоро руки сестры оказались перепачканы белой густой жидкостью, что ее немало удивило. Хети пришлось рассказать ей то, о чем ему поведал Мерсебек, — как Атум, будучи юношей, ласкал свой член и создал богов и мир. Маленькая хитрюга задала ему множество вопросов, хотя давно уже знала о том, что именно мужчины с помощью подаренного им природой и богами «финика» делают с женщинами. Хети напомнил ей, что от единения мужчины и женщины может родиться ребенок. Он не знал точно, рождается ли дитя после каждого совокупления, но решил, что надо быть осторожным и сделать все, чтобы не обзавестись случайно маленьким нахлебником, да еще от собственной сестры. Хотя, как говорили люди, у знатных союзы братьев и сестер были обычным делом, особенно в царской семье. Но у простого люда кровосмесительные браки были не в чести, в отличие от знати, которая таким образом пыталась удержать в своей семье богатство, а цари — власть.

И с того самого дня Хети старался лишний раз не приближаться к сестре, не оставаться с ней наедине, потому что однажды она попросила его доставить ей удовольствие, какое мужчины обычно делят с женщинами. Он ответил, что эту обязанность будет выполнять для нее будущий супруг, который, кстати, может потребовать, чтобы супруга пришла на его ложе девственной, а значит, до него никогда не имела близких отношений с мужчиной. Нубхетепи не стала настаивать, потому что слова брата были для нее не новы: не так давно мать уже имела с ней серьезный разговор на эту тему.

— Дочь моя, — сказала Нубхетепи ее мать в тот день, когда у девочки в первый раз пошли месячные, — ты стала девушкой и можешь теперь выйти замуж. Нет ничего плохого в том, что ты предашься плотской любви с молодым красивым юношей. Я знаю, что многие мужчины, глядя, как вы, прекрасные птички, голышом купаетесь в озере или в канале, не могут устоять перед соблазнами Золотой Хатор и предаются с девушками любви в зарослях папируса. Но лучше отказать юноше, если ты не чувствуешь к нему влечения или ваши отцы еще ни разу не встречались, чтобы обсудить предстоящую свадьбу.

Если же ты не уверена, что вы поженитесь, позволяй ему ласкать свое тело и сама ласкай его, но ограничивайтесь поглаживаниями и поцелуями. Хотя мы, египтяне, смотрим на добрачные отношения не так, как эти гадкие азиаты, проклятые «девять луков» [13] Девять луков — метафора, обозначавшая окружавшие Египет и подвластные ему (а зачастую и враждебные) племена. ( Прим. перев. ) . У них муж предпочтет убить невесту, узнав, что она легла на его ложе, не будучи девственницей. Но и среди наших мужчин тоже находятся такие, которые требуют, чтобы избранница не знала других мужчин, даже если сами они тысячу раз спали с доступными женщинами, служанками из трактиров или даже замужними женщинами. Таковы мужчины: они запрещают женщинам предаваться удовольствиям, которые сами берут от жизни сполна.

Нубхетепи однажды сказала брату с негодованием, что, так уж и быть, сохранит невинность до свадьбы, но потом станет делать что захочет и с кем захочет, потому что мужчины, по ее мнению, вовсе не склонны к воздержанию и верность супругам не хранят. Хети, который находил удовольствие в компании Мерсебека, подумал, что ему нечего возразить на столь обоснованное замечание, и это лишний раз свидетельствует о том, сколь чистым был его разум и сколь он был свободен от глупых предрассудков, которые, однако, спустя века многими народами были возведены в ранг нормы.

— Лучше будет, если вы пойдете вместе, — сказала мать. — Нубхетепи, ты пообедаешь вместе с отцом и братом, а я тем временем схожу к соседке. Мы поболтаем о своем, о женском, а потом вместе поедим.

— Но я хочу идти один, прямо сейчас, — попробовал возразить матери Хети, вставая.

— А я могу донести корзину сама, и твоя помощь мне ни к чему, — упорствовала Нубхетепи.

— Вы перестанете ссориться и пойдете к отцу вместе, — заключила мать. — И ты, Хети, понесешь корзину, она тяжелая. Вы пойдете вместе и разделите еду с вашим отцом.

Судя по всему, в те времена дети были куда послушнее, чем сейчас, потому что ни брат, ни сестра больше не пытались спорить. Хети взял корзину и отправился в путь. Он старался идти как можно быстрее, чтобы сестра не смогла идти с ним рядом, или, по крайней мере, не пыталась под каким-нибудь предлогом его остановить. Нубхетепи разгадала его замысел, но сдаваться было не в ее правилах: она скорее бежала за братом, чем шла, но за все время ни разу не открыла рот, чтобы пожаловаться.