Рэнделл Уоллес - Любовь и честь

Я не очень-то запомнил этот ужин, хотя следовало бы, учитывая важность этого события. Блюда были великолепны, но помню, что я был слегка разочарован. Мне всегда представлялось, что даже простое яблоко, поданное на королевский стол, должно быть вкуснее яблока на столе пресвитерианина.

Помню разговоры между вспотевшим Горловым и улыбающейся графиней Бельфлер, повышенное внимание седого генерала к госпоже Никановской, грустное лицо Анны, которая делала вид, что слушает разглагольствования Монтроза, обращавшегося не только к ней, но и ко всем окружающим. Он надменно восседал на стуле и, ни на кого не глядя, что-то вещал, упиваясь своим мнимым превосходством и не допуская даже мысли, что его могут перебить. Время от времени Монтроз касался руки Анны, словно приглашая ее отдать должное его красноречию. Я понял, что Анна только делает вид, что слушает, а едва он отворачивался, обращала взор в мою сторону.

Лорд Шеттфилд, казалось, не замечал откровенной скуки дочери. Его, как ни странно, почему-то очень занимали ухаживания генерала за госпожой Никановской, сидевшей напротив. И чем дольше Шеттфилд делал вид, что его это нисколько не интересует, тем очевиднее становилось, что он ничего не пропускает. Я просто диву давался, вспоминая о том, какой недотрогой была Никановская во время путешествия, и наблюдая за тем, как вульгарно она ведет себя сейчас, благосклонно принимая не совсем приличные ухаживания.

Я вдруг понял, что Никановская прекрасно знает о том, что Шеттфилд не сводит с нее глаз, но делает это нарочно, чтобы поставить лорда в неловкое положение, так как тот ничего не мог сказать.

Значит… значит, Никановская любовница Шеттфилда?

Еще неделю назад я был так наивен, что мне и в голову бы не пришло подобное, но теперь, понимая ее истинные отношения с моими врагами, я начинал догадываться, кто был отравителем и что на самом деле целью был я, а не Горлов.

Они были осторожны и хотели убить меня подальше от города, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Когда яд подействовал, Никановская попыталась закончить дело, пока Горлов не сообразил, что его отравили, но все равно я был убежден, что главной целью был я. И они, безусловно, еще раз попытаются это сделать, но чем выше поднимался я в свете, тем труднее им было осуществить задуманное. Я оглядел жужжащую за столом толпу гостей, где в каждом сердце таились самые разнообразные мечты — разбогатеть, сделать карьеру, попасть в ближайшее окружение Екатерины. В этот вечер они так близко находились к самой могущественной императрице на континенте, что их мечты вполне могли осуществиться. Достаточно только угодить царице — смехом, комплиментом, вовремя сказанным словом — и мечты могут стать явью.

Гости избегали смотреть на Екатерину, но все, включая меня, ни на секунду не забывали о присутствии императрицы.

Екатерина прекрасно сознавала, что присутствующие ловят каждый ее жест и каждое слово. Она негромко хлопнула в ладоши, и за столом мгновенно воцарилась тишина.

— Дорогие гости, я хочу показать вам кое-что. Это будет особенно интересно нашим министрам, поскольку этой весной мы начинаем целый ряд важных государственных проектов. И больше всего это должно заинтересовать нового министра сельского хозяйства [3] Первые министерства появились в России только в 1802 г. (Прим. ред.) .

Повинуясь ее кивку, несколько солдат охраны вышли из зала, но вскоре вернулись и внесли в зал привязанного к стулу человека. То, что это человек, а не груда костей и не мумия, говорили только глаза, блестевшие на иссушенном лице с торчащими зубами.

— Мой бывший министр сельского хозяйства, — представила его императрица. — Весь прошлый год он беспробудно пьянствовал, а это плохой пример для моих подданных, и я приказала заморить его голодом.

Императрица махнула солдатам, и они унесли несчастного.

— Так что успехов вам, господа министры! — приветливо подняла бокал Екатерина.

Заиграла музыка, и все поспешно потянулись к своим бокалам.

Едва стихла музыка, как поднялся Потемкин.

— За нашу повелительницу, заступницу, за нашу матушку…

— Полегче, я еще не так стара, — засмеялась императрица и ткнула его локтем в бок.

Все гости тоже рассмеялись.

— Ладно, — ничуть не обидевшись, продолжал Потемкин. — Тогда за ту замечательную женщину, которая оплатила этот ужин.

Все закричали «Ура!», но едва не захлебнулись вином, когда императрица ласково сообщила Потемкину:

— Нет, нет, дорогой генерал, я решила, что этот ужин оплатите вы, из своего кармана.

Потемкин покорно склонил голову и поцеловал руку императрицы, явно польстив ей своей готовностью выполнить любое ее желание. Но когда он выпрямился, его фигура утратила комичность и стала величественной. Потемкин расправил плечи и властно заговорил, обращаясь к гостям:

— Дорогие друзья! Наступила зима. Нева покрылась льдом, и на юге России тоже замерзли реки. Но по России продолжают течь реки крови. Казацкий атаман Пугачев объявил себя истинным царем России и сжигает и грабит города, постоянно увеличивая свою армию за счет бегущих к нему крестьян.

Дамы ахнули, а мужчины нахмурились. Крестьян в России много, очень много, и они всегда верили, что царь есть помазанник Божий, они выросли в страхе и покорности. И если теперь крестьяне присоединились к казацкому войску, то, значит, они поверили самозванцу. Это действительно была серьезная угроза.

— Поначалу мы полагались на местные власти, но им это оказалось не под силу, поэтому пора самим браться за дело и договариваться о совместных действиях.

Потемкин продолжал в том же духе, но так и не упомянул о том, какова численность повстанцев (в «Белом гусе» ходили слухи, что их около тридцати тысяч), и ни разу не назвал казаков армией, а только «бандой» или «ордой».

Речь длилась около часа. Не знаю, как подвыпившие и наевшиеся гости выдерживали этот монотонный голос, если даже я начал дремать. Но тут голос Потемкина оживился, и я сразу навострил уши.

— Среди нас присутствуют два человека, которые, сами того не зная, сослужили нам хорошую службу. Они рисковали своей жизнью, чтобы защитить пятерых придворных дам — которые нам так дороги — от нападения бандитов, о которых я говорил вам только что. Господа! Не могли бы вы встать? Позвольте представить вам — граф Сергей Горлов и сэр Кайрен Селкерк!

Я несколько смутился из-за того, что Потемкин добавил английский титул к моему имени, а потом понял, что он сделал это намеренно, чтобы я не чувствовал себя неловко рядом с графом Горловым. Но это было потом, а в тот момент у меня пересохло во рту от волнения, когда я поднялся. Насколько я понимаю, я выглядел ничуть не лучше Горлова, а тот был красный и потный от волнения.