Марика Коббольд - Мгновения жизни

Она уже начала звать ребенка Габриэлем. Габриэль Джефферсон Макгроу. Такое большое и длинное имя для малютки, который вполне мог уместиться на ладошке.

Многие годы спустя Грейс все еще всматривалась в лица детей, которые могли быть ровесниками его сына, если бы он появился на свет.

«И ты еще жалуешься на то, что я приношу тебе несчастье?» Лежа на раскладной кровати в свободной комнате миссис Шилд, где старомодный механический будильник громко отсчитывал уходящие мгновения, Грейс буквально слышала эту журналистку, Нелл Гордон, она была словно воображаемая приятельница, сующая нос в чужие дела.

«Это внутренний монолог, — сказала себе Грейс. — А это значит, что я говорю, а ты молчишь, так что убирайся прочь из моей головы» . Она перевернулась на живот и сунула голову под подушку, прижав ее уголки к ушам. В конце концов она заснула.

Но ранним утром или поздней ночью — как посмотреть — она вдруг села на постели, не понимая, что разбудило ее. Грейс проснулась с тяжелой головой, в комнате было душно. Она поднялась, отодвинув занавеску, широко распахнула окно, вдыхая свежий ночной воздух. Она легко засыпала под постоянный шум лондонских ночных улиц, но здесь, в сельской местности, все было по-другому: осязаемую тишину ночи могло внезапно разорвать царапание ветвей по окну, уханье совы или вой лисы, напоминающий детский плач. А если и эти звуки оказывались не в состоянии разбудить вас, то оставался еще петух, который, вопреки расхожему мнению, кукарекал не в определенные часы, а когда ему заблагорассудится и большей частью просто от скуки. За последние двадцать лет Грейс не выпадало случая провести в деревне больше четырех ночей подряд.

— Неужели ты не скучаешь по жизни здесь? — вечно допытывалась у нее миссис Шилд.

— Нет, — неизменно отвечала Грейс.

Она уже собиралась вернуться в постель, когда заметила призрачную фигуру, выходящую из лунной теки, отбрасываемой высокими дубами. Все еще не проснувшись как следует, Грейс закурила сигарету и прислонилась к подоконнику, наблюдая. Где-то залаяла собака, фигура повернулась и вновь скрылась в тени, оставив в воображении Грейс неясный образ: по стройкой спине идущего человека струится серебристый лунный свет. Грейс докурила сигарету и затушила окурок. Она ждала — фигура так больше и не появилась.

— Это могла быть Эдна, — заявила на следующее утро миссис Шилд, когда Грейс рассказала ей о том, что видела ночью. — Должна тебе сообщить, что сама я за всю ночь так и не сомкнула глаз, ну вот совсем ни на секунду.

— Мне очень жаль. Как твои ребра?

— Не очень хорошо. Болят все время. — Миссис Шилд и в самом деле выглядела бледной. Но когда Грейс принялась искать болеутоляющее, она, протестующе подняв руку, поморщилась. — Я уже приняла анальгетики. Но они не помогают, ни чуточки. Как бы то ни было, у Эдны темные волосы — и коротко подстриженные. Я постоянно твержу ей, что очень темный цвет старит, лицо выглядит чересчур строгим, грубым, но она не желает слушать и только обижается и сердится на меня.

— Может, это было то самое привидение Ноя?

— Если учесть, что Эдна пользуется еще и очень яркой губной помадой, она вообще выглядит, как Бэби Джейн [1] Популярная в 1920-е годы детская певица. . Все говорят, что, чем старше ты становишься, тем осторожнее должна пользоваться макияжем. Хотя с тобой, Грейс, все обстоит наоборот, как мне кажется, ты выглядишь ужасно бледной.

— Я на самом деле ужасно бледная. И всегда была такой, помнишь? Именно поэтому ты вечно бегала за мной, чтобы потрогать мне лоб и заявить: «Должно быть, у тебя температура, Грейс, ты выглядишь ужасно бледной». Впрочем, я все-таки пользуюсь макияжем, но стараюсь, чтобы он не был заметен.

— Знаешь, в жизни женщины наступает такое время, когда незаметность перестает быть достоинством.

— Ты сама себе противоречишь.

— Разве, дорогая? Мне так не кажется. Я с удовольствием выпила бы еще чашечку.

— А ты уже видела Ноя? Что он теперь собой представляет?

— Вчера мы виделись с ним в церкви. На мой взгляд, он совсем не изменился. Впрочем, как и все вы. Он принес цветы на могилу своего деда, а я пришла навестить твоего отца. Разумеется, он сначала не узнал меня. Но потом мы разговорились, и он спросил меня о тебе. Да ты и сама увидишь. Я условилась с ним, что мы с тобой сегодня нанесем ему визит, и у тебя будет возможность задать ему вопрос о художнике. Похоже, некоторые предпочитают целыми днями валяться в постели — он был довольно-таки бесцеремонен, когда я заскочила к нему сегодня утром.

Грейс взглянула на свои часики.

— Сейчас только восемь утра. Тебе лучше отдохнуть, а не носиться с утра пораньше по деревне, как ты считаешь?

— Я себя прекрасно чувствую, дорогая, особенно если не делать резких движений, не нагибаться и не поднимать тяжести.

— Я по-прежнему уверена, что видела то самое привидение Ноя.

— А я уверена, что ты ошибаешься.

Грейс поднялась.

— Ладно, будем считать, что ты права и я ничего не видела.

Если не считать янтарного цвета глаз, который забыть трудно, Ной Блэкстафф выглядел совсем не таким, каким помнила его Грейс. Если бы ей показали его фотографию, она решила бы, что это монтаж — снимок, составленный из разных частей. Нежное и одухотворенное лицо поэта и мускулистый торс культуриста. Причем нельзя было сказать, что выглядело это неприятно или непривлекательно, — скорее, необычно. Первоначальным порывом обоих было обняться, но они ограничились рукопожатием. Грейс подумала: «Я не знаю, женат ли ты и есть ли у тебя дети.

Я не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь, какой мебелью обставил свой дом, но это я обнимала и утешала тебя, когда ты плакал. Я помню, что от устриц тебя тошнит, а однажды, когда нам было страшно, мы с тобой залезли в одну постель». Вслух же она сказала:

— Ты вырос.

Он искоса взглянул на нее и улыбнулся.

— Проходите в кухню.

— Мне очень жаль твоего дедушку. Прими мои соболезнования.

— Спасибо. — Возникла неловкая пауза, как бывает, когда двое людей думали, что у них найдется много общих тем для разговора, но, оказалось, что им нечего сказать друг другу. Потом Ной решил, что нашел выход из положения: — Я слышал, Финн живет в Австралии?

— Да-да, действительно. Женат, двое детей. Печально, но мы почти не видимся.

— Правда, дело вовсе не в том, что Австралия на краю света, — вмешалась в разговор миссис Шилд. Солнце светило прямо в окно, солнечные лучи согревали ее лицо. Она умиротворенно вздохнула и закрыла глаза.

— Я читал о тебе в газете: отличная работа.

— Что ты имеешь в виду, говоря «отличная работа»? — нахмурилась Грейс. — Или публичное унижение и то, что тебя считают неудачницей, теперь называется отличной работой?