Анн-Мари Нуво - Анжелика в России

— Прощайте, милая маркиза! Адью!

За городскими воротами Мигулин прощался с поехавшими провожать их офицерами:

— Да! Да! А как же! Передайте, что пани правится до Варшавы. Блистать! Прощай, брат! Какого ты герба? «Стрела из тучи»? А я — МИхал Мигуля, рыцарь герба «Рак, свистящий на горе». Прощай!

Офицеры расхохотались, чуть не падая из седел.

— Трогай!

Карета, мягко пружиня, неслась по ночной дороге. Глухо топотали кони. Ночной воздух врывался в дверцы, холодил разгоряченное лицо Анжелики.

Анжелика, опомнившись, стала переодеваться в свой мужской костюм. Едва успела, как встретили высланных вперед двух казаков и табун заводных лошадей. Мигулин спрыгнул на землю и распахнул дверцу:

— Ну? Теперь куда?

— К туркам!.. — воскликнула Анжелика.

— Прошу пани, — склонился Мигулин, жестом приглашая ее выходить.

Карета стояла посреди степи. В стороне фыркал табун, вполголоса переговаривались незнакомые Анжелике казаки. Небо на востоке посветлело, и казалось прозрачным.

Анжелике подвели показавшуюся в темноте вороной невысокую лошадь. Мигулин поддержал стремя, широкой ладонью посадил замешкавшуюся маркизу в седло. Ночь спрятала его улыбку.

— Куда?

— До Днестра. Там, брехали, сам султан, — переговаривались казаки.

Мигулин давал последние наставления кучеру:

— Максим! До вечера гони на Умань и за Умань дальше. А там кони, сбруя и тачка — твои…

Рванула с места и, колыхаясь, скрылась за степным курганом карета. За ней ускакали двое казаков. Остальные помедлили, о чем-то договариваясь, но вот по команде Мигулина небольшая кавалькада тронулась на запад, убегая от восходящего солнца.

Они скакали по предутренней степи, перелетал через холмы и балки, разбрызгивая редкие ручьи, и скачка их была похожа на полет. Где-то недалеко лежал неведомый Анжелике Днестр, за ним, казалось ей, было спасение и достижение давно ожидаемого…

Овраг, поросший кустарником, пересекал их путь, Мигулин взял левее, обскакивая его под изволок. Но вдруг кони под передними казаками встали, вздыбились и попятились. Казаки крестились.

— Что такое?

И, поравнявшись с передними, Анжелика ясно услышала доносящееся из оврага глухое, низкое ворчание…

— Не пускает… — пробормотал Мигулин.

Он взялся за уже знакомое Анжелике ружье, заряженное заговоренной пулей, и послал заупрямившегося коня к оврагу. Конь не шел. Мигулин несколько раз поднимал ружье и в нерешительности опускал его. Невидимый в полумраке зверь не уступал. Он захлебывался яростью. Его ворчание переросло в клокочущий злобой рык. Лошади под казаками обезумели.

Наконец, Мигулин дал знак отходить.

В сырой и темной балке спешились. Исходили дрожью кони, клацали зубами крестящиеся казаки.

Мигулин, слегка помешкав, выхватил из кучи молодого, безусого казачка, ухватил за руку Анжелику:

— Меняйтесь одёжей. Быстро!

Казачок уперся:

— Ни… Нэ хОчу… — бормотал он, опуская в смущении глаза.

— Я кому сказал!

Анжелика и стеснительный казачок отъехали в дальний конец балки. Анжелика разделась и протянула спрятавшемуся за лошадьми юноше теплый комок своей одежды обнаженная рука воровато ухватила мужской костюм маркизы и сразу же передала костюм казачий. Торопясь Анжелика надела стремительно остывающий, мокрый местами от чужого пота казачий костюм, убрала волосы под высокую баранью шапку, перепоясалась кушаком. Казачок так и этак крутил на голове и никак не мог пристроить широкополую шляпу.

— Побыстрее! — прикрикнул из полумрака Мигулин.

Он что-то говорил столпившимся вокруг казакам, голос звучал необычайно гулко в предутреннем тумане.

— Ты и ты… На Днестр и через… Этого возьмите… — донеслось до Анжелики.

Два казака, сделав знак переодевшемуся, отделились от толпы и, помешкав, шагом поехали на запад, где совсем недавно встретило их столь ужасное препятствие. Переодевшийся, все еще поправлял непривычную для него шляпу, направился следом.

«Они хотят направить преследователей по ложному следу», — подумала Анжелика. Мигулин обернулся к ней, подождал, пока она подъехала, оглядел, поправил шапку на ее голове, заламывая немного на ухо.

— Езжай с ними, — указал он Анжелике на готовых скакать и ожидавших ее казаков.

— А вы?..

— Я вас догоню, — и Мигулин оглянулся вслед поехавшим на запад казакам.

— Гей! Гей! — вскричали, понукая коней, казаки, и один из них подхватил за уздечку лошадь Анжелики и увлек за собой.

— Куда мы? — успела спросить Анжелика.

Мигулин не ответил, казаки также скакали молча.

Скакали долго. Незаметно рассвело. Пригрело солнце. Анжелика, проплясавшая всю ночь и проскакавшая ее остаток, засыпала в седле, казалось, что она вот-вот упадет на землю. Усилием воли она заставила себя оглядеться. Солнце вставало слева. Выходило, что казаки скачут на юг, в сторону Крыма.

Укрывшись за высоким курганом, поменяли лошадей, вскочили на свежих. Когда приостановились, Анжелика готова была упасть и заснуть прямо на траве. Но ей подвели лохмоногую, гривастую лошадку, помогли сесть в седло.

— Швыдче… швыдче…

— Гей! Гей! — подтолкнули казаки коней.

Опять скакали, но теперь навстречу солнцу, на восток.

Скачка была мучительна. Стало припекать. Несколько раз Анжелике казалось, что она теряет сознание. Она приходила в себя, оглядывалась, несколько раз с тревогой встретила жадные мужские взгляды.

Казаки на скаку переговаривались. Общаясь с графом и Мигулиным, Анжелика смогла запомнить несколько польских и русских слов, язык казаков был непонятен ей. Ясно, что говорили о ней, говорили насмешливо, как говорят о добыче, такие интонации она уже слышала здесь в степи. И лишь один, старший из казаков, сердито отвечал одной и той же фразой, казавшейся Анжелике бессмысленной: «Винхрэстцалував».

— Така гарна жинка…

— Винхрэстцилував…

— Та хочь по разу…

— Винхрэстцилував…

Она готова была упасть и уже стала крениться в седле, когда старший, сивоусый, крепко пахнущий горилкой, табаком и луком дядька, приобнял ее за талию, но так и не замедлил бег своего коня.

Анжелика вздремнула, упав головой на твердое, ритмично взлетевшее плечо казака, и, как показалось ей, сразу же проснулась под хохот и выкрики казаков. Мимолетный сон немного освежил ее.

В полдень остановились отдохнуть в низинке, на берегу ручья. Анжелика поплескала себе на лицо холодной искрящейся водой и без сил опустилась в тени склонившихся к ручью ив. Щеки горели, кровь стучала в висках. Куда они скачут? Что это за люди, взявшиеся служить ей и готовые растерзать ее, единственную в стае самку, затопить ее в волнах своей необузданной похоти?