Джил МакНейл - Мой единственный

— Замечательно. Понимаю.

— Да. Это председатель. Должен сказать, что кардиган тебе очень идет.

— Спасибо.

— Мне особенно нравится эта кружевная штучка. Маленькая просьба: обещай, что ты не будешь садиться рядом с Бейтсом. У него будет еще один сердечный приступ.

Опускаю глаза и вижу, что кардиган расстегнулся и кружевное белье едва прикрывает грудь.

— Твою мать!

Я судорожно начинаю застегивать пуговицы, а Мак смеется и говорит:

— Пойдем поплаваем. Если, конечно, ты не собиралась остаться и еще некоторое время демонстрировать свои штучки.

— Нет, не собиралась.

Мы потихоньку уходим, берем купальные принадлежности, идем к бассейну и видим, что он ярко освещен и над ним клубится теплый воздух. Еще не знаю, совместимы ли опьянение и купание, но быстро понимаю, что вполне. Все заканчивается страстным поцелуем в дальнем углу, и тут в самый разгар поднимаем глаза и видим, что за нами наблюдают примерно двадцать человек, которые собрались на террасе, выходящей на бассейн. Они делают вид, что не заметили нас, и Мак призывно машет им рукой и приглашает поплавать. Несколько мужчин, похоже, совсем не против, но женщины наотрез отказываются. Мак считает, что все это очень смешно, но я понимаю, что настоящие жены и «партнерши» меня оценили и нашли придурковатой.

Мое впечатление оказывается правильным, судя по обилию холодных взглядов на следующее утро во время кофе. Проходит следующий раунд переговоров, а для «партнерш» заказаны отвратительные косметические процедуры. Большая часть женщин в бесподобных лайкровых костюмах и выглядят так, как будто собираются всерьез заняться в спортзале делом. На мне белая рубашка, мешковатые полотняные брюки и солнцезащитные очки от похмельного синдрома, и я выгляжу так, как будто собираюсь немного поспать. Похоже, мы опоздали на завтрак, который планировался как одно из корпоративных мероприятий, и Мак пропустил уже два заседания. Мака это нисколько не трогает, и он говорит очень ответственному молодому человеку, который предлагает ему материалы предыдущего заседания, проведенного рано утром, идти к такой-то матери. Мне кажется, панадол еще не подействовал.

Спотыкаясь, я поднимаюсь наверх, иду спать, а в обеденное время сползаю вниз в поисках чая и газет. В библиотеке сидит небольшая группа женщин, они курят и смеются. Свои девочки. Оказывается, они тоже включены в список жен и «партнерш», но все это уже проходили и теперь там не показываются, предпочитая отсиживаться в баре. За разговорами в баре замечательно провожу время. Слишком много пью; входит Мак с несколькими мужчинами, застает нас в очередном припадке смеха от описания свекрови одной из присутствующих. Они слегка удивлены видеть нас здесь, говорят, что заседания закончены и все свободны до обеда. Мы еще недолго разговариваем, но после прихода мужчин общий настрой уже не такой оживленный.

— Надеюсь, ты им не рассказывала пошлых анекдотов?

— Почему это?

— Для начала, одна из них — жена председателя. Доверься теперь тебе, если ты присоединилась к шайке перебежчиков.

Обед проходит в раскрепощенной обстановке, потому что схема размещения за столом мистическим образом исчезла, и мы с Маком сидим рядом с новыми друзьями и их партнерами. Встречаем Питера и Джорджию за напитками перед обедом, и я убеждаюсь, что она действительно просто ужасна: то, что я знала о ней, полностью подтвердилось. Она рассказывает мне об отеле, куда мы собираемся ехать, и говорит:

— Очень редкий случай, мы действительно не видели детей всю неделю. Конечно же, мы брали с собой няню, но совершенно напрасно, и все было замечательно.

Уж конечно. Мак уводит меня до того, как она начинает пространный монолог о Тоскане, куда они едут в этом году, слава богу. Меня так и подмывает позвонить в итальянское туристическое бюро и предупредить их.

Сидим в баре до раннего утра, играя в игру, придуманную Хелен, женой председателя: что-то вроде грубой версии «Я — шпион». Очень забавно. Мак замечательно разгадывает шарады, а мы с Хелен выигрываем бутылку бренди в своеобразной версии «Двадцать вопросов» о последних рекламных роликах. Мак требует пересмотра результатов, потому что две из загаданных реклам снимала группа Барни, но его требование отклоняется, и он вынужден платить штраф как безнадежно проигравший. Мы перемещаемся к бассейну, и Мак проплывает все расстояние из конца в конец полностью одетый, очень жизнерадостный. Очень надеюсь, что он будет таким же жизнерадостным завтра утром.

Почти все воскресенье мы проводим в кровати, читая газеты. Я разговариваю с Чарли, который сообщает, что бабуля, готовя завтрак, опять совершила ужасную ошибку — на этот раз в виде хлопьев с овсянкой, но в остальном у него замечательный уик-энд. Принимаем ланч в постели, потом почти до вечера сидим в ванне, основательно промочив пол в ванной комнате. Уезжаем сразу после чая, тепло попрощавшись со своими новыми друзьями. Уезжаем, успев услышать, как где-то недалеко Джорджия рявкает на Питера, приказывая ему поторопиться. Я сплю почти всю дорогу в Лондон, и Мак помогает мне забрать машину с парковки агентства с помощью своей специальной карточки, которая открывает все двери.

— Спасибо за замечательный уик-энд!

— На здоровье, Денежка-Копеечка, на здоровье. Я заеду за тобой в следующую пятницу, хорошо? Дети, чемоданы и валиум [18] Валиум ( англ. Valium) — успокоительное средство, относится к наркотическим веществам. — Прим. пер. . Все понятно?

— Да уж. А еще ведерки, лопатки и удочки. Чарли теперь никуда не выезжает без удочки.

Приезжаю домой и узнаю, что Чарли устроил в саду лагерь и ночевал там прошлой ночью. Мама с папой полночи провели у окна, выглядывая, как он там. В конце концов папа пошел спать к Чарли, ему продуло шею, и теперь он разговаривает, склонив голову немного набок, как попугай. Мама перегладила все белье и навела в доме порядок. Мне, пожалуй, стоит почаще уезжать. Они отбывают после продолжительных поцелуев и объятий, и Чарли еще бежит за ними вслед по улице. Потом он медленно возвращается и говорит:

— Я умираю от голода.

Готовлю яичницу с беконом, которую мы едим в палатке в саду. По глупости я включаю насос, он опять перескакивает на максимальную мощность, и поток воды едва не сносит палатку. Чарли вне себя от гнева, и мы целую вечность восстанавливаем его лагерь во всей былой красе.

Упаковывание вещей для поездки с Маком оказывается не таким уж простым делом. Чарли собирается взять с собой все свои игрушки, потом соглашается на один заполненный до краев рюкзак плюс удочка. В результате одежда и остальные вещи заполняют огромный чемодан, а по дороге я вспоминаю, что еще забыла взять уйму необходимого. Все дети очень счастливо устроились на заднем сиденье машины, которое просто огромное, с тремя местами, с тремя пристежными ремнями, и слушают записи сказок по своим плеерам, изредка засыпая или устраивая короткие перепалки. Зато никого не тошнит, и мы останавливаемся только дважды. Станции техобслуживания, как всегда, ужасные, а Мак еще остановился поиграть в компьютерного лыжника, и вот он спускается с горы, а дети стоят, наблюдают и иногда помогают полезными советами типа: «Ну, дурак, ты же только что врезался в эту скалу!» Потом играют все по очереди, и дети набирают больше очков, чем Мак.