Алина Феоктистова - Выше только звезды

— А я надеялся, тебе понравится тренерская работа, Роберт, — сказал он. И крикнул, обращаясь к пловцу: — Отдохни, потом продолжим.

Из воды вышел семнадцатилетний Саша Новиков. Роберту нравился этот мальчишка, но он никогда не относился к нему как к сопернику, считая его ребенком, и сейчас поражался тому, как он вырос и окреп. Парень, приветливо помахав ему рукой, пошел в раздевалку.

— Я еще могу плавать. — Роберту казалось, что рушится мир.

— Посмотри, — Валерий Николаевич протянул ему секундомер, и Роберт увидел, что Саша проплывает дистанцию за то же время, что и он.

— Уходить, малыш, нужно, пока ты на коне. — Еще никогда тренер не разговаривал с ним так ласково. — Твоя травма была первым звонком.

— Последняя спартакиада, и все, — Роберт раньше никогда не спорил с ним. — Я могу не хуже.

— Я знаю. — Тренер обнял его за плечи. — Но он может лучше.

— Я понял, — Роберт сглотнул комок, подступивший к горлу.

— Я специально устроил тебя в «Кристалл», чтобы тебе было легче на новом месте начинать новую жизнь, — сказал Валерий Николаевич.

— Спасибо, — усмехнулся Роберт. — Прощай. — Он пошел к выходу. Ему казалось, что он прекрасно держится.

— Роберт, не хочешь работать с девушками, иди ко мне вторым тренером, — вслед ему крикнул Валерий Николаевич.

— Нет. — Он даже не понимал, куда едет, и пришел в себя лишь у здания дворца спорта «Кристалл».

Он припарковал машину и стал ждать ее, тоскливо думая, что она вряд ли поможет ему. Ему было очень плохо, и она могла бы быть его спасением, если бы хоть на вечер воздержалась от своих издевательств. Ему даже не пришло в голову пойти и напиться. В первый и последний раз он сделал это, когда ему было пятнадцать, и, получив хороший нагоняй от Валерия, больше ни разу не брал в рот спиртного.

Когда она появилась, он сразу же предложил ей пойти к нему. Это был единственный шанс убедиться, что он кому-то нужен в этом мире. Она отказалась, чтобы в очередной раз показать свой характер, хотя раньше в этих вопросах всегда шла ему навстречу. Вероятно, она действительно не любила его, а иначе поняла бы, как ему плохо. Он с горечью подумал, что она не обманывала, когда говорила, что спит с ним ради участия в чемпионате России. После того как она проиграла, она стала относиться к нему гораздо хуже. Но он отогнал от себя эту мысль. Она была единственным, что у него оставалось в жизни, и он не хотел верить, что у него нет и ее. Ему пришлось согласиться пойти с ней в ресторан, хотя предпочел бы оказаться с ней в постели. Только там она любила его, а ему нужна была ее любовь, она всегда была нужна ему, а сегодня особенно. Но она сказала, что хочет поговорить, и он заставил себя ей поверить. Она была в ударе в этот вечер и унижала его так, как никогда раньше. Он, стиснув зубы, терпел. А что ему еще оставалось? Он начал терять терпение у дверей ресторана, когда она отказалась опереться на его руку, как бы подчеркивая, что мужчиной его не считает. Он уже едва сдерживался, когда она, выдернув у него из рук меню, сама стала заказывать подошедшему официанту ужин, выбирая самые дорогостоящие блюда, хотя знала о его финансовых проблемах. Она заказала балык и кетовую икру, с дурацкой улыбочкой сообщая ему, что ей хочется чего-нибудь соленого, хотя он знал, что она соленое терпеть не может, и делает это лишь для того, чтобы доказать ему его финансовую несостоятельность. Он с ужасом думал, что дальше будет еще хуже с деньгами, потому что он остался не у дел. А она несла полную ахинею, с издевательской доверительностью говоря, что в ресторане слишком накурено и ее мутит от запаха сигарет, хотя знала, куда шла, и он ее сюда идти не заставлял. Как он и предполагал, разговаривать с ним серьезно она ни о чем не собиралась. Она произнесла за весь вечер единственную нормальную фразу. Она спросила, любит ли он детей. Он решил, что она, наверное, все-таки тоже подумывает о создании семьи. Он ответил, что очень любит их. Это было правдой, он всегда мечтал о детях. Он видел, как озарилось ее лицо, и прибавил, что ей заводить их пока рано, имея в виду ее характер. Он подумал, что, может быть, теперь нашел способ воздействия на нее, но был не прав. Она его слова проигнорировала и опять принялась измываться над ним. Его раздражение усиливала сидящая за соседним столиком компания. Два длинноволосых парня, его ровесники, и три ярко накрашенные девушки, одна из которых была совсем молоденькой, как и его подруга, а другая вообще была подростком. Они были претенциозно и вычурно одеты, пили изысканные вина и заказывали дорогостоящие блюда, даже их девушки без конца курили, и их принадлежность к «золотой молодежи», которую он терпеть не мог за легкую праздную жизнь, угадывалась без труда. Девушки обсуждали его, совершенно не заботясь, приятно это ему или нет, а одна из них, самая юная, которой и пятнадцати еще, наверное, не было, и было непонятно, как ее вообще пропустили вечером в ресторан, просто не сводила с него глаз. Он был очень рад, когда тарелки опустели и его спутница с какой-то обреченностью в голосе согласилась пойти к нему. Он подозвал официанта, чтобы расплатиться, а она, чтобы окончательно унизить его, протянула официанту деньги. Он врезал ей изо всех сил, хотя никогда не бил женщин, но он был просто вне себя. Он смутно надеялся, что это ее образумит, но она, сказав, что знать его больше не хочет, попросила у незнакомого парня сигарету, демонстративно закурила, хотя никогда этого не делала и знала, что он ненавидит курящих женщин. Она явно напрашивалась на вторую пощечину и заработала бы ее, но парень, давший ей прикурить, видимо, тоже понял, что она не курит, и отобрал у нее сигарету. Они прошли на танцплощадку, и она не возражала, когда парень стал лапать ее. Он собирался затеять с парнем драку и хорошенько отделать его за то, что тот так поступает с его девушкой, но ей поведение незнакомца явно пришлось по вкусу, она сама начала целовать его, и тут он был уже бессилен. До него наконец-то дошло, что она никогда не любила его, а он лишь выдавал желаемое за действительное. Но он продолжал цепляться за спасительную мысль, что она хочет отомстить ему, и потому не уходил.

— Привет, малыш! — К нему подсела девчонка с соседнего столика. — Здорово ты ей вмазал! Ты вообще ничего. Такие бицепсы, такая сила. Давай знакомиться. Меня зовут Роксана. — Она протянула ему детскую ладошку.

— Где ты живешь, Роксана? — Он, взяв ее за руку, вытащил из-за стола — он все равно собирался уходить.

Она была совсем крошечная, едва доставала макушкой ему до плеча и еще имела наглость называть его малышом.

— Ого, малыш, а ты мне нравишься все больше. Ты такой решительный. Так сразу и тащишь меня домой. — У нее была хулиганская внешность, остриженные под мальчишку каштановые волосы, вздернутый веснушчатый носик, задорные глаза. — И даже не хочешь представиться. Может, сначала выпьем, а потом пойдем ко мне?