Анна Смолякова - Зеркало для двоих

Сегодня она во второй раз осталась дома одна. Ненадолго, всего на какой-нибудь час, Сергею срочно понадобилось по каким-то делам заехать к Мишке. Юлька сидела на кухне и раскладывала на столе простенький пасьянс, который почему-то никак не хотел сходиться. Она загадала, что если соберет его с одной попытки, то выпутается из истории с Селезневым без видимого ущерба для себя и Сережи, если с двух — то неприятности, конечно, будут, но не глобальные, а если с трех — то придется изрядно помучиться. Пасьянс было положено раскладывать всего три раза, но Юлька делала уже четвертую попытку, постепенно переполняясь ненавистью к червовой даме, которая никак не позволяла вытащить из-под себя ни шестерку, ни девятку. Неожиданно из коридора донесся телефонный звонок. Пытаясь на ходу попасть ногой в тапку, она доскакала до аппарата и сняла трубку.

— Алло, Юля, это ты? — раздался на том конце провода голос матери.

— Да, — ответила она без особой радости. Следующий вопрос был традиционным:

— Твой новый возлюбленный дома?

Наверное, только мама могла с такой едкой иронией произнести эти слова: «твой новый возлюбленный». Юлька уже успела тысячу раз пожалеть о том, что дала ей телефон Сергея. Наверное, лучше было бы самой звонить домой и время от времени наезжать в гости. Мама старательно избегала называть Сережу по имени, как бы подчеркивая этим свое отношение «к очередному роману дочери», а когда он брал трубку, ограничивалась холодным и вежливым: «Здравствуйте, пригласите Юлю, пожалуйста».

— Нет, его нет дома, — ответила Юлька несколько настороженно. Присутствие в квартире Палаткина, конечно, не избавляло ее от необходимости выслушивать длинные нравоучительные монологи, но, по крайней мере, оправдывало нежелание вступать в дискуссию. Теперь же душещипательному разговору ничего не мешало.

— Он на работе? — светски поинтересовалась мать.

— Нет, я же говорила тебе: он пока в отпуске…

— А куда же его тогда, извините, на ночь глядя, понесло?

— Он поехал к другу. Возникли какие-то проблемы.

В трубке повисла секундная пауза, и Юлька явственно представила, как мама слегка искривляет в усмешке красивые, чуть увядшие губы:

— К другу? А почему он не пригласит его к себе домой? Если у них откровенный мужской разговор, ты вполне могла бы посидеть в другой комнате…

— Мам, что ты хочешь сказать? Говори прямо, — Юлька поудобнее уселась на пуфике и раздраженно смахнула с телефонной полочки неизвестно откуда взявшуюся пыль.

— А ты сама не понимаешь? Девочка моя, ты еще маленькая и глупая и многого не знаешь в жизни, но неужели прошлые ошибки ничему тебя не научили?.. Сук надо рубить по себе! Это очень мудрая и старая пословица. Если ты говоришь, что твой… новый знакомый обладает яркой внешностью и плюс к этому трехкомнатной квартирой, то надо бы уже задуматься, что ему от тебя нужно?

— Мама, ты опять?

— Да, опять! История с красавцем Коротецким тебя ничему не научила?

— Давай не будем трогать Юру. Тебе не нравилось, что он не зовет меня жить в свою квартиру, но Сережа-то привел меня к себе…

— И я не вижу в этом ничего хорошего! — провозгласила Людмила Николаевна даже как-то торжествующе. — Это означает только одно: Юрий, при всех его недостатках, с самого начала вел себя с тобой честно, и даже если судьбе было угодно…

Дальше полились дифирамбы в адрес Коротецкого, теперь превратившегося из безжалостного чудовища чуть ли не в воплощение добродетели. Юлька покорно слушала, меланхолично вычерчивая пальцем на полированной полочке слово «Сережа», и думала о том, что если Палаткин придет домой в ближайшие пять минут, то наверняка успеет увидеть на кухонном столе гадальные карты. И, конечно же, будет смеяться… А мама все говорила и говорила. Юля старалась не вникать в смысл ее слов и чувствовала себя из-за этого ужасно неловко. В ней еще иногда просыпалось детское желание обнять мамины колени и прижаться к ним щекой. И, самое странное, она была почти уверена в том, что и мама этого хочет. Но, то ли из-за непривычности этой близости, то ли из-за того, что все уже сложилось и устоялось по-другому, радостного воссоединения никогда не получалось. Мама начинала обороняться, заключая себя в стеклянную запаянную колбу из слов и излишне патетичных фраз, а Юлька против воли превращалась в молодую озлобленную стерву, упорно не желающую принимать мудрую помощь старшего поколения…

— Так что, думай, дочь. Разрывать отношения надо вовремя, пока это еще не может причинить сильной боли!

— Мама, — Юля произнесла это неуверенно и как-то задумчиво, — а хочешь, я познакомлю тебя с Сергеем. Мне кажется, он тоже будет рад этому знакомству…

— Тоже? А кто тебе сказал, что я буду рада? Нет уж, дорогая, я буду знакомиться теперь только с твоим будущим мужем, который придет к нам с отцом и официально попросит твоей руки. А все остальное…

В дверь длинно и настойчиво позвонили. Юлька почувствовала, как сердце ее быстро и радостно заколотилось. Непонятно почему Палаткину понадобилось звонить в дверь, когда у него есть свой собственный ключ, но, может быть, ему просто захотелось увидеть ее на пороге, пусть еще без кухонного фартука, но уже встречающую, уже ждущую?..

— Мама, Сережа пришел, — сообщила она в трубку. Видимо, нежность, переполнявшая ее, все-таки вырвалась наружу с оскорбительной для Людмилы Николаевны откровенностью, потому что на том конце провода тут же раздались холодные короткие гудки.

Юлька вздохнула, аккуратно опустила трубку на рычаг и подошла к двери. Ей не хотелось торопиться, и она накапливала в себе последние секунды ожидания, чтобы острее почувствовать радость от Сережиного возвращения. А карты на столе? Ну, и Бог с ними, с картами… Английский замок коротко щелкнул, дверь беззвучно вползла внутрь, и Юля напряженно сощурилась. В последний момент она успела не то чтобы понять, а скорее почувствовать, что это не Сергей. И поэтому даже не удивилась, когда от стены молча отделилась женская фигура. У дамы были длинные прямые волосы, распущенные по плечам, руки она прятала в карманах. Когда женщина вошла в прямоугольник света, Юлька наконец узнала Симону.

— Предлагаю перейти на «ты», потому что для нашего дальнейшего разговора это будет удобнее, — без предисловий начала гостья.

Юлька пожала плечами и, посторонившись, пропустила ее в квартиру. На Симоне было все то же драповое черное пальто, но теперь оно висело на ней, как на вешалке. «И когда она успела так похудеть?» — подумала Юля, разглядывая длинное лицо с заострившимися скулами, несколько запавшие, но от этого не сделавшиеся более выразительными глаза и едва заметные сухие морщинки в уголках рта. Она не видела Симону с того самого памятного дня и, честно говоря, не часто о ней вспоминала. Все связанное с Коротецким вдруг стало таким скучным и ненужным, что Юлька и думать забыла о его предстоящей свадьбе. Тем более что невеста, вероятно, погруженная в предпраздничные хлопоты, теперь совсем не появлялась в банке.