Робин Хейзелвуд - Студентка с обложки

— …Пять минут до начала! Пять минут! Девушки, стройтесь, быстрее!

Я вставляю ноги в брюки. Моя костюмерша поднимает их — но не может. Хлопок застрял у меня на бедрах.

Черт!

— …Строиться! Быстро стройтесь!

В панике она смотрит на меня дикими глазами.

— Разве не по размеру? — Потом поднимает руку. — Прости…

— Стойте! Не надо! Подождите! — шиплю я.

Я прыгаю и прыгаю, как кролик, пока брюки не поднимаются до талии, втягиваю живот и застегиваю молнию.

— …Макияж… Макияж! На рукаве!

— …Ну, тогда набейте туфли чем-нибудь!

— …Я сказал строиться, а не топтаться, как стадо гусей!

Что касается жакета, я даже не могу его застегнуть. Черт! Черт! Черт! В процессе уничтожения своей носовой перегородки Инес ухитрилась безумно похудеть.

— …Стройтесь! Последний раз: стройтесь!

Моя костюмерша снова поднимает руку. На этот раз я не могу ее остановить.

— Сирил! — блеет она. — Комплект номер один не по размеру!

— Что?! — Сирил, человек, который как раз сейчас кричал о том, что надо строиться, скорее всего, продюсер показа, бежит к нам, широко раскрыв от ужаса рот. — Не может быть! Ваш агент дал мне ваш размер! Вы должны быть такая же, как Инес!

— Я такая же!

— Не думаю! — огрызается он.

Некоторые девушки смотрят на нас, другие отводят глаза. Краем глаза я замечаю, как ходит из угла в угол Тия Ромаро.

— То есть была, — с запинкой говорю я. Я работала с Инес только раз, и довольно давно, но я помню, что у нас были похожие фигуры. — Она, наверное, похудела.

— Ерунда! — сплевывает Сирил. — Такое разве бывает?

Начинает играть музыка, явный сигнал, потому что Сирил дергается и начинает действовать.

— Ладно, брюки снизу отпорем. Что касается жакета, Эмили, снимете его сразу же и повесите на палец — нет, наверно, на плечо — как получится. Только поскорее, до поворотов, хорошо?

Я киваю. Теперь мое сердце бьется так сильно, что в ушах словно жужжит вертолет — умп-умп-умп — синкопируя с ударными и заглушая шум вокруг. Я чувствую, как мне распарывают брюки, лицо припудривают, рукава вздергивают. Умп, умп. Я слышу, как позади меня смеются и порхают другие девушки, в том числе Флер, которая смотрит на меня и что-то говорит — что, я не имею понятия. Умп, умп… А потом музыка переключается на Шинейд О'Коннор, и кто-то в головном телефоне прижимает руку к моей пояснице, выпихивает меня за белый экран и говорит:

— Ваш выход!

В глаза ударяет свет и так ослепляет, что секунду я не могу вздохнуть, словно меня бросили в воду.

— Иди! Иди! — шипит она.

Я не двигаюсь.

— ИДИ!

Ты все можешь, Эмили. Надо просто пройти. Я делаю шаг. Крест… Длинная брючина застревает у меня под пяткой и — о боже! — на одну ужасную секунду моя нога скользит по гладкой платформе, но потом останавливается. Накрест… Вторая нога пошла лучше. Крест… Ладно, подбородок вверх! Плечи назад! Глаза вверх! Крест… Глаза начинают привыкать к залу. Тут не меньше двухсот человек! Крест… Не смотри. Просто не смотри. Накрест… Я только что увидела Даунтаун-Джули Браун [100] Актриса и ви-джей MTV. и Роба Лоу [101] Известный американский киноактер. — здесь сам РОБ ЛОУ? Крест… И Кирсти Элли [102] Известная киноактриса («Уж кто бы говорил» и др.). ? И этот парень из сериала «Джамп-стрит 21»? О боже, какой милашка… Накрест… О боже. О боже. Не смотри. Просто иди. Иди! Иди! Иди! Крест-накрест, крест-накрест, крест…

Наконец я опять поймала движение — по крайней мере, пошла. Я скольжу по гладкому белому подиуму, бесстрастно, легко, мой шаг и дыхание помогают друг другу. Крест-накрест. Я крадусь! Крадусь! Крест-накрест! Зал, толпа, вспышки стробов, другие модели — цвета и формы расплываются, скручиваются в вихрь, словно я кружусь на волчке. И вот я снова за экраном. Уф-ф. Я разгорячена и возбуждена. А было не так и плохо! Еще пару таких походов, и мне может понравиться — даже очень! Я стану регулярно работающей манекенщицей, звездой подиума, которую все хотят видеть на своих показах.

Меня встречает Сирил.

— Что это на хрен было? — сплевывает он.

Вскоре я и сама поняла, что облажалась. Я привыкла к камням мостовой и этим проклятым четырехдюймовым стилетам. Сочетание плоской подошвы, гладкого пола и нервной системы в критическом состоянии привели к тому, что я ходила, будто меня «выстрелили из долбаной пушки!», по выражению Сирила. Я так спешила, что забыла снять жакет, поворачивалась не там, где остальные девушки, и крутилась так быстро, что «никто не успел заснять этот долбаный наряд». Действительно, все слилось в одно пятно.

Конечно, когда я это поняла, было слишком поздно. Мои оставшиеся три комплекта уже раздали другим девушкам, которые худее меня и опытнее, и вполне смогут вынести дополнительное быстрое переодевание. Мне остается только уйти.

Я еду не куда-нибудь, а в Милан. Милан — отстой.

— Modelo! Modelo! — кричат мальчишки. Они бегут за мной по тротуару и по вагонам метро. Если я стою, меня пытаются лапать. И взрослые мужчины тоже.

Когда я добираюсь до места назначения, становится не лучше. Благодаря четырем показам, которые я получила — «Библос», «Критциа», «Ланчетти», «Дженни» — у меня много примерок. Это не так и плохо — стоишь себе, а толпа народу меряет тебя ото лба до щиколоток и лопочет на непонятном языке. Но когда я не на примерках, я хожу на кастинги. Оказалось, что в Милане есть только один вид кастингов — открытые. Массовые собеседования, на которых очереди змеятся до самой улицы и по ней. Я хожу на них часто: для рекламы, для редакционного материала, для показов, на которые меня еще не пригласили. Удивительно, но очень часто они настаивают на том, чтобы снять меня «поляроидом» топлесс.

Так проходит три дня, и я начинаю возмущаться.

— Хватит с меня кастингов, — говорю я Массимо, своему агенту в «Серто» (Франческу я не видела с тех пор, как приехала). — Это сплошная трата времени.

Массимо гладит себя по волосам. Он высокий, загорелый, лысоватый, но с хвостиком — нечто вроде Лоренцо Ламаса пятнадцать лет спустя. — Так у нас принято, — говорит он.

— А почему все топлесс?

— Итальянская реклама очень сексуальная.

— Реклама для банка?!

Массимо берет меня за локти жестом, который мог бы показаться ласковым, если бы не ощущение, что меня зажимают в тиски.

— Эмилия, доверься мне: когда показы закончатся, все станет спокойнее. У тебя будут личные встречи с редакторами, фотографами, дизайнерами. Ты станешь одной из моих крупных звезд, я уверен. Но сейчас, пока все так бурно, у нас принято так. Просто расслабься и играй по правилам, ладно?

Ладно, Массимо, я поиграю в вашу игру. В конце концов, почему бы и нет? Осталась всего неделя до начала показов — я выйду на подиум для четырех домов, плюс «Конти», «Версаче», «Прада» и «Гуччи». Правда, на вторую четверку я еще не получила подтверждения, но получу, я это знаю. И Массимо с Байроном тоже.