Тони Парсонс - Семья

Она уже собралась объявить своему научному руководителю, чтобы он подавился своей работой и засунул ее себе поглубже в штаны, как вдруг Лауфорд сказал:

— Надо полагать, что у вас огромный объем работы.

— Что?

— Как и у других докторов.

— Но жалоба…

— Жалоба поступила от пациента.

— Пациента? Но мои пациенты меня любят!

— Миссис Марли. Вы ее помните? Такая крупная женщина из района Санни Вью? Вы ее посещали на дому.

— Я помню миссис Марли. И Дейзи.

— Проблема как раз с Дейзи. Кажется, вы поставили ей диагноз: простуда?

— У нее была высокая температура. И упадок сил. Я подумала…

— На следующий день ее отвезли на скорой помощи в больницу. У нее оказался тироидный синдром. У Дейзи понижена функция щитовидной железы. Отсюда ее вялость и апатичность.

Сердце Меган усиленно забилось. Бедный ребенок. Она ее упустила.

— Тироидный синдром? — сглатывая слюну, переспросила она.

— Иногда мы все ставим неправильные диагнозы. Мы же доктора, а не Господь Бог.

— А как Дейзи? Что с ней делают?

— Ей дают таблетки тироксина. Скоро она поправится.

— Да, но ведь ей придется пожизненно принимать эти таблетки?

— Вполне возможно.

— А у них есть побочный эффект?

— Побочный эффект? — Лауфорд вдруг стал строгим и неприступным. — Да… то есть на нее они действуют хорошо.

Вот так всегда. Таков ответ старого, опытного врача. «У этого лекарства есть побочный эффект, доктор?» — «Да, но на вас оно подействует хорошо». Меган запомнила это, чтобы потом во всем разобраться. Она понимала, что в будущем ей не раз придется самой произносить те же самые слова. Если, конечно, она окончит ординатуру и будет зарегистрирована в качестве дипломированного врача общей практики.

— О Дейзи вы не беспокойтесь, — продолжал Лауфорд. — С ней все в порядке. Дело в миссис Марли. Вы же не хотите, чтобы в вашем отчете стояла жалоба на некомпетентность? Вам она совсем ни к чему.

— Что я должна сделать?

— Извиниться перед миссис Марли. Немножко к ней подлизаться. То есть ровно в той мере, в какой это необходимо для дела. Скажите ей, что вы всего лишь человек. Вы же понимаете, что этот год для вас — один сплошной экзамен. В конце его мне придется выставлять вам оценку. Вы понимаете, Меган, я не хочу, чтобы в вашем отчете мне пришлось писать об ошибке в диагнозе.

Впервые Лауфорд назвал ее по имени. Она видела, что он пытается вытащить ее из этой неприятной истории без ущерба для ее будущей карьеры. И ощутила прилив благодарности к этому прежде ей неприятному человеку.

— Представьте дело так, что вы извиняетесь перед миссис Марли не для того, чтобы она оставила вас в покое, — продолжал деловито инструктировать ее Лауфорд, — а потому, что должны это сделать по справедливости.

— Конечно.

Лауфорд повернулся к двери.

— Спасибо, доктор Лауфорд, — поблагодарила она его.

Он остановился.

— Какой у вас срок?

От неожиданности Меган положила на живот руку — как бы защищаясь от его вопроса.

— Это так заметно? — с ужасом спросила она.

— Ваша постоянная рвота выдает вас с головой.

— Восемь недель.

— Вы намерены родить ребенка?

— Не вижу для этого возможности. Я за собой-то едва успеваю следить.

«Я не должна плакать, — думала Меган. — Я не должна перед ним плакать ни в коем случае».

— То есть я очень хочу иметь детей, — поправилась она. — Очень. Только не сейчас.

Лауфорд понимающе покивал головой.

— Хорошо, — произнес он неожиданно мягко, чего Меган от него раньше никогда не слышала. — Действуйте, как считаете нужным, даю вам полную свободу действий.

«Я действительно хочу иметь детей, — подумала Меган, когда он ушел. — И в один прекрасный день обязательно рожу ребенка. И буду любить его гораздо больше, чем наша мать любила нас с сестрами.

Но только не сейчас. Только не сейчас, когда я только начала работать, и только не от мужчины, с которым я случайно встретилась на вечеринке».

Да, она извинится перед миссис Марли. Хотя ей казалось, что гораздо важнее извиниться перед Дейзи. И перед той маленькой жизнью, которая появилась в ней самой и обречена на то, чтобы никогда не родиться.

«Проклятые доктора», — думал Паоло. Они никогда не говорят, во что человек может вляпаться благодаря их помощи. А если бы они предупреждали заранее, то все бы без сомнения потеряли работу.

Он внимательно вел машину по улицам Лондона, как будто вез груз из раскрашенных выдутых яиц. Джессика с белым лицом спала на пассажирском сиденье, совершенно измученная тем, что с ней сделали утром.

Лапароскопию врачи делали с той же привычной скукой, с какой ставили пломбу в больной зуб. Но Джессика после этой операции была измучена до предела: чтобы просверлить в ее животе дыру и вставить туда крошечную телекамеру, в нее предварительно влили целое море анестезии и всевозможных лекарств.

Паоло ехал, одним глазом глядя на дорогу, а другим постоянно наблюдая за женой, которую, в чем он лишний раз удостоверился, любил самой искренней и глубокой любовью. Пусть даже у них никогда не будет детей — он все равно не перестанет ее любить. Пусть даже она сама себя перестанет любить — его любви хватит на двоих.

Когда они приехали домой, Паоло раздел Джессику и положил на кровать. Потом пошел в свой кабинет и вытащил из ящика фотографии Хлои.

Когда Меган вышла из больницы, ей навстречу шагнул молодой человек.

Высокий и красивый — красивый той небрежной, беззаботной красотой, которая не придает самой себе большого значения. Сперва она подумала, что это один из тех вымогателей из какого-нибудь благотворительного фонда. Такие могли часами сидеть в засаде со своими увесистыми пачками документов, а затем спокойно переступали через бездомных, если те мешали им атаковать вас с целью всучить реквизиты и произнести положенный при этом набор заученных фраз. Меган попыталась свернуть куда-нибудь в сторону, но он быстро перехватил ее и здесь, и она стрельнула в него одним из своих холодных надменных взглядов, которые обычно припасала для пациентов, отказавшихся следовать ее медицинским предписаниям.

— Меган!

И тут только она его узнала — мужчину с вечеринки. Отца ее ребенка.

— О! Привет, Курт!

— Меня зовут Кирк.

— Ах, да, Кирк.

— Я так рад тебя видеть, Меган! — Какой у него приятный акцент. Он словно олицетворял собой широкие пространства неведомого континента и здоровый образ жизни на побережье столь же неведомого и широкого океана. — Ты выглядишь классно!

— Спасибо. — Меган одарила его сдержанной улыбкой. Он, конечно, милый мальчик, и очень ей понравился, и у нее не осталось никаких сожалений по поводу случившегося (если, конечно, не считать того факта, что доктор, который долгое время сам читал лекции подросткам о методах контрацепции, ни в коем случае не должен был попадать, забыв обо всем на свете, в столь интересное положение). Но сейчас у нее не было времени обдумывать пикантность своего положения. — Рада видеть тебя, Кирк, — сказала она. — Но, право же…