Барбара Делински - Случайная судьба

На кухонном столе громоздились тарелки с сэндвичами, на плите, в огромном котле, исходил паром суп. Жадно поглощая все это, проголодавшиеся мужчины докладывали Мике о проделанной работе. Уже было покончено с расчисткой заваленного деревьями последнего участка трубопровода, и они рассчитывали к концу дня ввести его в строй. Но в роще еще хватало сломанных кленов, на уборку которых требовалось еще не менее двух дней.

Но у Мики этих двух дней не было. В лучшем случае он мог позволить себе заниматься разборкой завалов лишь с утра, поскольку сок продолжал прибывать. Цвет его становился все светлее, вкус все лучше, а стало быть, и цена его быстро росла. Как только трубопровод будет полностью восстановлен и сок сможет вновь стекать вниз по склону холма, ему придется бросить все и заняться варкой сиропа.

Если все, кто явился помочь ему сегодня, смогут сделать это завтра и послезавтра, потери будут минимальные. Если нет — ему конец.

Мике хотелось попросить их о помощи, но остатки былой гордости помешали ему это сделать.

Большую часть второй половины дня Кэсси провела у телефона. Она разрывалась на части, пытаясь одновременно поймать помощника генерального прокурора в Сакраменто и свою приятельницу из Майами. В конце концов, ей удалось отловить обоих.

Бад Гринелл уперся, твердя, что, мол, нелепо говорить о каком-то там ребенке, отцом которого, возможно, был Роб Диченца, до тех пор, пока Хизер Мэлоун официально не признает себя Лизой Мэтлок. Кэсси ни за что бы не позволила Хизер сделать это, пока у них не будет согласия девочки на тест ДНК.

Приятельница из адвокатской конторы тоже не слишком обрадовала Кэсси, сообщив, что добыть это согласие, возможно, будет несколько труднее, чем та рассчитывала. Естественно, Кэсси предполагала, что семейство Диченцы встанет на дыбы, когда возникнет вопрос о взятии пробы на ДНК с покрытой кровью одежды Роба, но она надеялась ускорить дело благодаря хорошим вестям из Флориды.

— Норман Андерсон может не дать своего согласия, — со вздохом объяснила она немногим оставшимся в тот вечер у Мики. Речь шла о приемном отце дочери Хизер. — Моя приятельница потолковала с одним из своих партнеров, который часто имел с ним дело. По его словам, Норман — достойный и порядочный человек, сколотивший себе немалое состояние за те годы, что он был президентом и председателем совета директоров группы банков на южном побережье. Он не любитель швыряться деньгами и вообще пускать пыль в глаза. Не любит бывать на людях. Спокойный, сдержанный, терпеть не может, когда кто-то вторгается в его личную жизнь. Единственное исключение — его дочь. Ее он просто обожает. Они всегда были очень близки, но особенно сблизились после смерти жены Нормана. Так что, похоже он будет категорически против того, чтобы ворошить всю эту историю.

— Я бы тоже был против, будь это моя дочь, — буркнул Мика, но ведь выбора-то у него не будет, если дело дойдет до суда.

— Проблема в том, что он запросто может нас переиграть, — вздохнула Кэсси. — Если мы не сможем убедить его сейчас, то он имеет право попросить отсрочки, а потом его адвокат направит в суд жалобу на то, что подобное вмешательство в личную жизнь нарушает права его несовершеннолетней дочери.

— Но ведь никто и не собирался нарушать ее права!

— Андерсон вполне может рассчитывать на то, что, затягивая это дело, он заставит нас в конце концов сдать свои позиции и согласиться признать Хизер виновной. Тогда его дочери не придется являться В суд.

— И как долго это может тянуться?

— Месяцы, Мика. А то и годы.

— Но если Андерсон согласится нам помочь, — вмешался Гриффин, — то у него появится шанс избежать лишней шумихи. Конфиденциальность будет гарантирована, и имя его дочери даже не всплывет на суде. Разве не так?

Кэсси кивнула.

— На это я и буду упирать. Моя приятельница договорилась о встрече с ним завтра утром. Она собирается рассказать Андерсону о Хизер. Может, когда он узнает все, это вызовет у него сочувствие.

Поппи силилась представить себе картину — группа людей, ни один из которых в глаза не видел Хизер и тем не менее считают себя вправе решать ее жизнь — и никак не могла это сделать.

— Много у нас шансов? — поинтересовалась Поппи у Кэсси.

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Плохо. А если бы ты полетела сама, как ты думаешь, тебе удалось бы его уломать?

— Я хотела. Моя подруга посоветовалась со своим партнером, и он ее отговорил. Сказал, что такой наплыв юристов может еще больше насторожить Андерсона. Посоветовал нам держать связь по телефону.

— А может, мне с ним встретиться? — вырвалось у Поппи. Содержимое ее желудка резво рванулось вверх, но эта возможность была в ее глазах выходом, о котором она мечтала. — Я ведь не адвокат. Просто обычный человек. Буду, так сказать, представителем другой стороны.

Мэйда испуганно вскинула на дочь глаза.

— Поппи, это немыслимо. Ты ведь давным-давно не летала.

— Ну и что? А сейчас полечу. — Поппи повернулась к Кэсси. — Как ты думаешь, смогу я, так сказать, заменить Хизер? Что, если это поможет?

Кэсси криво улыбнулась:

— Думаешь, тебе удастся его припугнуть? Нет. Ты вовсе не выглядишь опасной.

— Скорее уж вызываю жалость.

— Я этого не говорила.

— Ну так я говорю, — буркнула Поппи. — Раньше мне бы и в голову не пришло давить на жалость, но сейчас мне плевать. По-моему, одна мысль о том, что я в своем инвалидном кресле решилась лететь на другой конец страны, должна заставить его понять, что он держит в своих руках судьбу живого человека.

Гриффин тронул ее за плечо:

— Потерпи пару дней. Разберемся с деревьями, и я полечу с тобой.

— Времени нет, — отрезала Поппи.

— Тогда давай полечу я, — вызвалась Мэйда. — В конце концов, я и так постоянно летаю во Флориду.

Но Поппи упрямо покачала головой. Она совершенно уверена в том, что она хочет. Желудок ее продолжал рваться к горлу. Можно было не сомневаться, что так будет все время, пока она не вернется домой. Только страх перед разлукой не имел с этим ничего общего. Поппи была заядлой путешественницей. До этого несчастного случая удрать из дому ей было раз плюнуть. Потом она тоже ездила, и не раз, на Кейп-Код, в Бостон, даже в Пенсильванию — но только на машине и никогда одна. Прежде у нее не было причин волноваться, сможет ли она добраться куда-то в своем кресле или как это она окажется в незнакомом месте, где у нее нет никого знакомых. Но теперь она впервые задумалась об этом, и ее охватил страх. Но страх — это еще не причина, чтобы отказаться от своей мысли.

— Я должна это сделать, — решительно сказала она. Взгляд ее был прикован к лицу матери.