Читра Дивакаруни - Дворец иллюзий

Но образы некогда близких и знакомых мне людей растворяются в водовороте памяти, даже когда я всем сердцем хочу их увидеть. Может, это из-за того, что я обижала и предавала их? Они исчезают в темноте, покрывающей небо, и я снова остаюсь одна. Одна умираю лежа на мерзлой земле! Я, чья жизнь была сосредоточена на моих пятерых мужьях. Какая ирония судьбы, что в последние минуты моей жизни ни одного из них нет рядом!

Много лет назад я спрашивала у огненного духа Вьясы: «Найду ли я свою любовь?» Он уверял меня, что да, но, видимо, он солгал! У меня была слава, меня уважали и боялись, а некоторые даже восхищались мной. Но где же была любовь, которую я так ждала с самого детства? Где был тот человек, который бы принял меня такой, какая я есть, и любил бы все мои недостатки? Жалость к себе — чувство, которое я всегда презирала — сейчас пронизывала все мое существо, от которого только и осталось, что призрачный след принятых мною героических решений.

Начался дождь. На Земле нет названия тем ледяным иглам, которые пронизывали единственную часть тела, которую я еще чувствовала — мое лицо. Чтобы хоть как-то отвлечься от нестерпимой боли, я начала вспоминать, как Кришна любил дождь. И как однажды, когда я приехала в Дварку, он предложил мне выйти на мокрый балкон, чтобы понаблюдать, как павлины танцуют под дождем.

— Ну вот ты и вспомнила обо мне, — сказал он.

Пораженная, я попыталась повернуть голову, чтобы лучше слышать его знакомый и любимый голос, но мне это не удалось, мои мышцы отказывались меня слушаться. Мне показалось, что краем глаза я увидела какой-то желтый блик. Хотя, возможно, это был лишь плод моего воображения.

— Теперь ты решила, что я существую лишь в твоем воображении? Но нет, я хочу, чтобы ты знала — я совершенно реальный. Что же ты здесь делаешь? Почему лежишь одна, в снегу, в этой неловкой и совершенно неподобающей царице позе?

— Я пыталась читать молитву, — сказала я со всем достоинством, которое только могла собрать, — но я не могу вспомнить ни единого стиха.

— Ты, наверное, просто не знаешь с чего начать!

Он прав, я никогда не бывала одна на официальных ритуалах. Мне как обычно захотелось сказать ему о его неуместном легкомыслии, но сдержалась, так как чувство досады отняло бы у меня массу энергии.

— Вообще-то я умираю, если ты еще не заметил, — ответила я с несвойственно спокойной для меня интонацией. — И если я не буду молиться, то, скорее всего, попаду в костры, горящие в подземном мире, если таковые, конечно, существуют. А, кстати, они существуют? Ты должен знать, ведь ты уже умер.

— Они есть, но в то же время их нет, — сказал Кришна. — Так же, как и я. К тому же я не умер. — Я заметила, что он не бросил свою давнюю привычку говорить загадками. — Но ты лучше не думай об этих кострах сейчас и не расстраивайся из-за того, что ты не можешь вспомнить ни одной молитвы. Лучше подумай о чем-нибудь, что делало тебя счастливой.

Я вспомнила свою жизнь. Что же заставляло меня радоваться? Что умиротворяло меня? Я поняла, что Кришна говорит не о том счастье, при котором колесо эмоций вращается с бешеной скоростью, и ты чувствуешь то счастье, то полное разочарование, как происходило со мной все эти годы. Говоря по правде, за всю мою жизнь мне не встретилось ни одного человека — ни мужчины, ни женщины, который бы сделал меня по-настоящему счастливой, равно как и я не принесла никому настоящего счастья. Даже мой дворец, с его странными и красивыми фантазиями, который я каким-то странным образом любила больше, чем моих мужей. Мой дворец, моя гордость — и тот принес мне только горе.

Я не могла этого видеть, но представила, как Кришна гладит меня по голове, прямо как мать, успокаивающая бьющегося в лихорадке ребенка. Хотя и здесь я тоже додумывала, так как сама росла без матери, и заботу о своих собственных детях тоже передоверяла другим женщинам.

— Я не могу ничего вспомнить, — сказала я сдавленным голосом. Я понимала, что мне не удастся ему ответить, а я не хотела умереть, не задав мучившего меня всю жизнь вопроса. Поэтому я решила задать его сейчас:

— Почему Бхишма тогда не помог мне на сабхе, несмотря на то что он видел, как я страдаю?

— Твой разум перескакивает с одной мысли на другую, прямо как пьяная обезьяна! Бхишма думал слишком много о законах мужчин, и это парализовало его разум. Он не был уверен, являешься ли ты уже собственностью Дурьодханы, в этом случае он бы не имел права вмешиваться. Но конечно, иногда некоторым следует забыть о логике и поддаться зову своего сердца, даже если он противоречит закону.

Я хотела согласиться, но летаргический сон предательски забирал меня из этого мира. Я понимала, что происходит, и уверяла себя, что должна быть храброй, но меня внезапно охватил ужас перед шагом в небытие. Я пыталась сказать Кришне, чтобы он не отпускал меня. По какой-то причине я не могла понять всю важность того, что он гладил меня по голове, когда я умирала. Но я не могла вымолвить ни слова.

— Не волнуйся, — сказал он, будто прочитав мои мысли. — Сосредоточься, у тебя осталось еще одно незаконченное дело. Напрягись и постарайся вспомнить всю свою жизнь, неужели в ней и правда не было ни одного счастливого мига?

И, совершенно неожиданно для себя, я вспомнила!

Я стою рядом с колесницей Кришны у ворот Хастинапура, прежде чем он отправится в путь в Дварку, и подаю ему охлаждающий напиток из кокосового молока. Я жалуюсь, что теперь мы стали видеть его все реже, и что даже когда мы жили в лесу, он приходил к нам чаще. Он сказал, что тогда мы больше в нем нуждались. Но в моем сердце он всегда будет так часто, как я пожелаю его там видеть! Когда он улыбался, в уголках его глаз проступали первые морщинки, на волосах появились первые седые пряди — мягкое напоминание о приближающейся старости. Все это подарила ему война, в которую он позволил себя втянуть по дружбе. Любовь пылала во мне огнем, хотя я и изображала некое раздражение. «В следующий раз не пропадай так надолго», — сказала я ему, а он ответил, что придет тогда, когда я этого совсем не жду. Я смотрела, как он уезжает. Зимнее солнце покрывало мои плечи мягкой вуалью света. Если бы в тот момент кто-нибудь спросил бы меня, чего я хочу, я бы однозначно ответила: «Ничего!»

Тогда я не знала, что провожаю его в последний раз.

Остальные воспоминания кружились в моей голове, как опавшие листья. В них не было никакой хронологии: вот я играю во дворе отцовского дворца, потная и вся в слезах гоняюсь за ускользающей от меня бабочкой, пока Кришна не поймал ее рукой. Она села на его ладонь, и он молча передал ее мне. И я, понимая что-то явно недоступное в мои годы, не стала ее ловить, а лишь нежно погладила по желтым крылышкам.