Ксения Васильева - Западня, или Исповедь девственницы

Та послушно встала и ушла в комнату, побаиваясь странной бабули.

А Марья сказала, прямо глядя Саньку в глаза:

— Там будет… и Наташа.

Санек аж задохнулся — ну придумала бабка! Да что она — свихнутая? Козла в огород! Ну он им там устроит! Сначала денежки сдерет, а потом устроит!

Что-то мелькнуло в его глазах, и Марья заметила это, но оправдала, потому что если бы не мелькнуло, значит, ему все равно…

И она начала втолковывать, чтобы Санек вел себя тихо, не пил, не лез ни к кому с разговорами. Поговорил бы с Сандриком и уехал, не ожидая Наташи. А если Наташа приедет при нем, не показывался ей на глаза, потому что…

Марья замолчала, а Санек вдруг сказал успокоительно:

— Да вы, баушка, не волнуйтесь, все сделаю, как надо, что я, дурак, не понимаю, сколько годков прошло? Мне бы только сынка… А к ней я ничего не имею. У меня жена — красивая, молодая, я ее люблю. Чего мне…

И Марья поверила его спокойному тону и разумным речам.

— Ладно, — сказала она, а подумала: что сделано, то сделано… Достала двести долларов и дала Саньку.

— Купи, Саша, что-нибудь Кате поприличнее, куртку или там сапожки, а то девочка одета кое-как. Нельзя. Она молоденькая, там люди всякие будут, она стесняться станет.

— Куплю, — согласился Санек, решив, что надо Катюхе что-то прикупить, хотя и не считал, что она зазорно одета. Но раз бабка говорит — она знает всех этих. Ладно! Будет и на его улице праздник! А вот денег мало, зараза, дала! Могла бы и побольше. Наверно, Сандрика этого боится.

В мыслях он парня никогда сыном не называл, да и какой сын, когда не видел его ни разу и уж забыл и думать. Дура старуха! Ох ду-ура!

Санек и Катька примчались к Лерке — посоветоваться и… дать денег. Ох, как этого не хотелось Саньку, но он боялся Катьки. Хоть она и была в другой комнате, а вдруг слышала, как Марья говорила: вот тебе, Саша, двести долларов, купи… и так далее. Опять ведь может устроить кино, и опять Санек будет в говне перед Леркой, а она ему нужна. Но как же жалко денег!

Лерка налила им борща, поставила бутылку водки, ждала, видно… Так и быть, будут ей деньги!

Выпили, и Санек все до нитки рассказал. Лерка только глазами моргала, как кукла (Катьку, как поела, спровадили телек смотреть, а то ведь она бешеная, услышит, не поймет чего или, наоборот, слишком поймет и пойдет голосить), моргала, молчала и думала: «Как же подурела эта Марья! Совсем свихнулась! Такое вытворить! Может, она Сандрика своего на дух не принимает? Возненавидела и хочет, чтоб ему как похуже было? Хуже не придумаешь — Санька-урода туда запустить!» Лерка не знала даже, что и сказать, но потом собралась, сгруппировалась и дала Саньку ЦУ: чтоб не напивался, Катьку придурочную чтоб никуда особо не пускал. Чтоб Наташке не показывался, да и Сандрика не сразу за горло брал, а присмотрелся к нему, — может, он такой, что лучше с ним не связываться и по-тихому убраться и получать «пособие» от старухи, что она давать будет. И вообще, Санек должен больше смотреть и языком не трепать, а то как трепанет про Супонево — выгонят! Во будет! И, главное — Лерка приедет туда, чтобы быть поблизости, мало ли что. Совет дать, помозговать над чем, а то и появиться в нужный момент. Санек взорлил:

— Я им покажу, где раки зимуют! А то — жируют на дачах, по заграницам! А чем мы хуже? Да мне и денег не надо, только бы им соли под хвост насыпать! Во интересное кино будет! — Он уже сильно запьянел и готов был хоть сейчас ехать на дачу. Лерка была потрезвее, но и ей хотелось того же — соли под хвост, чтоб не задирали и людей не позорили!

Было еще не поздно, и Катька пришла из комнаты с нытьем:

— Папк, домой пора, мамка ждет…

Но Лерка сказала:

— Знаешь, Катерина, ты уже здоровая девка, вон вымахала, а ревешь, как телок месячный, ты чего? Умом слабая? Так никуда не поедешь с отцом, никакого братца не увидишь! Заревешь еще, как верблюд, всех напугаешь, а в первую голову — братца. Он от тебя тут же откажется — на черта ему такая сестра дурная? Поняла? Давай иди, смотри телек, а мы еще посидим.

Санек разыграл карту честности и жалости — показал все двести долларов, сказал, что готов отдать Лерке половину, но она, может, все-таки смилуется и возьмет пятьдесят, а долг его пусть записывает… Потому что Марья велела одеться приличнее, а на что?

Лерка поморщилась, но сказала:

— Ладно уж, но потом сдеру, мне тоже деньги не лишние.

Уехали Санек с Катькой и договорились с Леркой, что утром встречаются на Павелецком вокзале.

Алиса поговорила с Алеком, не сразу, конечно. Ходила и ломала пальцы, как сказать, что… Ведь он так настроен против Наташи…

Она остановилась и подумала так вот, спокойно, честно, наедине с собой: как она отнеслась к Светланиным россказням? И сейчас поняла, что, конечно, не все так идеально — добавлено что-то мамашей, скорректировано, — это понятно, кто захочет о таком рассказывать? Но не все ли равно, в конце концов, главное, — свести бы их снова с Алеком!

Алек заявился из Москвы поздно, хотя сегодня не дежурил, и в подпитии. Алиса сидела в гостиной, и когда он вошел, буркнув «привет», и собрался идти наверх, Алиса остановила его:

— Сын, — властно сказала она, — нам надо поговорить.

На что Алек мрачно пробурчал:

— Ну? Я слушаю тебя внимательно.

С таким его настроением, конечно, разговор не получится, но делать нечего, время идет, и надо решать, будет ли у них забавное Рождество или та же тоска и тишь, как сейчас.

— Алек, — сказала Алиса теперь проникновенно, — я была у Светланы. — Алек посмотрел на мать с каким-то безумием в глазах. Но она не дала ему ни секунды, быстро продолжая говорить: — Да, я решила выяснить, что правда, а что нет. Ты же заявил мне, что этот Сандрик — Наташин любовник…

И Алиса пересказала Светланину историю, еще смягчив ее и убрав кое-какие подробности.

— Не верю я этой брехне, — выслушав, сказал Алек.

Алиса разъярилась:

— Ага, не веришь! Наташа тебя много раз обманывала с мужиками? Вспомни, вспомни! А это ее тайна. Больная тайна. Может, потому она такая нелюдимая и была, конечно, поэтому! А ты что хотел? Чтобы она тебе сразу это разляпала? И потом, если уж она бы была бог знает какой, не была бы верна тебе! Молчи и заткнись! — прошипела шепотом Алиса. — Это ты первый завалился с девкой! И родил! Только оторвался, и тут же. Да я на ее месте тебя бы сразу бросила! Придурок! И ты еще смеешь ее обвинять! Болван! Хорошо, что мы все узнали! Может, вы снова соединитесь! Мне надоело смотреть, как ты нажираешься каждый день! Охранник — так твою растак! С Наташкой человеком станешь!

Алек обалдел от такого кавалерийского наскока. Он знал, что мать может, но думал, что прошли те времена, когда она спокойно могла залепить ему оплеуху.