Юлия Снегова - Карнавал страсти

— Ты мне не доверяешь? — обиженно спросил Дмитрий.

— Дело не в этом. — Настя приподнялась и обняла его за шею. Она почувствовала, как он напряжен и, возможно, напуган. Настя прижалась к любимому и жарко зашептало ему в ухо. — Может быть, это как раз ты мне не доверяешь. Нет ничего важнее моей любви к тебе. Все остальное только внешнее. Я не обманываю тебя, просто у меня до тебя ничего не было. Вся моя жизнь началась с того дня, когда я тебя встретила. А значит, все, что было раньше, не имеет никакого значения ни для тебя, ни для меня. Поверь мне!

«Она говорит как профессиональная соблазнительница», — мелькнуло у Дмитрия в голове, а потом его накрыл горячий туман и он ни о чем больше не думал, а только чувствовал всем существом блаженную податливость гибкого девичьего тела.

Объяснения Насти нисколько не удовлетворили Дмитрия и даже не успокоили его. Просто он понял, что ничего от нее не добьется, и решил самостоятельно разузнать, каким образом в его жизни появилась Настя и чего же она хочет от него.

Дмитрий попытался мысленно восстановить последовательность событий, предшествующих началу их совместной жизни. Настю он впервые увидел у Фарида. Очень жалко, что бородатого художника сейчас нет в Питере. Уж он-то наверняка знает, кто такая Настя и откуда она приехала.

«Хотя, возможно, он бы мне ничего не сказал, — подумал Дмитрий, — ладно, ничего не поделаешь, все равно Фарид далеко, придется распутывать этот клубок самостоятельно».

Дмитрий знал, что впервые Настю привела к Фариду какая-то Надя, но кто эта Надя и где ее искать, он даже не представлял. Потом он вспомнил, что, перед тем как поселиться у Фарида, Настя какое-то время жила у сквотеров. Дмитрий понял, что ему удалось найти хоть какую-то зацепку. В квартире сквотеров на Гангутской он сам был пару раз несколько лет тому назад, когда там жил один его знакомый музыкант из Бухары.

С того времени почти все сквотерские квартиры сменили хозяев, но внешне практически не изменились. Дмитрий стучался в покосившиеся двери, заходил в сумрачные прихожие с потолками в разводах и рваными обоями и всюду задавал один и тот же вопрос:

— Не жила ли здесь примерно месяц назад зелено-волосая девушка по имени Настя?

Это описание оказалось настолько точным, что вскоре Дмитрий уже сидел в просторной кухне в обществе заспанного молодого человека по кличке Шуруп. Шуруп сразу же заявил, что у него депрессия, что он уже третьи сутки не может вылезти из постели, потому что не понимает, зачем нужно это делать.

Дмитрий терпеливо выслушал монотонный монолог, а потом предложил сбегать.

— Вообще-то у меня тут сухой закон, но сейчас мне так хреново, что можно один раз, в порядке исключения. Только учти, водку я не пью.

После второго стакана мартини Шуруп изрядно оживился, а после третьего к нему вернулась способность нормально разговаривать.

— Ну да, была такая девчонка, ночевала тут одну ночь. Очень нас рассмешила. Странная она была какая-то. Почему странная? Да потому что она словно с луны свалилась. Как будто этот панковский прикид, что на ней был, она нацепила за час до того, как к нам прийти. Она была похожа на начинающую актрису, которая загримировалась, переоделась, вышла на сцену и тут поняла, что роли своей не знает. Еще она была похожа на принцессу на горошине, чересчур изнеженная какая-то. Но я особо не заморачивался на ее счет, у нас тут много всяких личностей бывает. Я не мент, чтобы документы спрашивать и не священник, чтобы в душу лезть. А почему она тебя так волнует? У тебя неприятности из-за нее?

— Пока нет, — пожал плечами Дмитрий. — Слушай, а ты знаешь девчонку, которая ее сюда привела?

— Надьку? — словно бы нехотя переспросил Шуруп. — Знаю. Только она сейчас дома не живет… — Дмитрий заметил, что лицо Шурупа исказилось от тревоги, а может быть, от страха. — У нее неприятности. Даже хуже, она здорово влетела. А я, сука, знаю это и сплю тут уже третий день. Даже не чешусь, чтобы ее выручить.

Первым побуждением Дмитрия было как можно скорее покинуть это мрачное жилище и не узнавать ничего ни о Насте, ни о здорово влетевшей Наде. Лишние проблемы, да еще и криминального свойства, были ему совершенно ни к чему. Но Дмитрий никуда не ушел, он лишь разлил мартини по новой и продолжал допытываться:

— А что с ней случилось?

— Как говорят в милиции, связалась с дурной компанией. Дура она, — зло произнес Шуруп. — Легких денежек захотела, а заодно и за границу прокатиться. Только это между нами, вроде ты мужик хороший. Или ты мент? — вдруг всполошился Шуруп. — О Насте расспрашиваешь, теперь Надьку искать будешь.

— Я не мент, — просто сказал Дмитрий, — доказательств у меня никаких, а были бы, ты бы все равно им не поверил. Поэтому тебе придется или поверить мне на слово, или послать меня куда подальше. Выбирай.

— Ладно, я тебе расскажу, потому что у меня душа из-за Надьки не на месте. Короче, есть у нас тут один экземпляр по кличке Крот. Так вот, у этого Крота связи с заграницей. Сам понимаешь, какие связи.

— Не понимаю, — честно признался Дмитрий.

— Темнота. Ну, я про наркотики говорю. Крот занимается их сбытом. Он уже несколько раз мотался в Европу и обратно, разбогател и теперь больше светиться не хочет, начал себе гонцов искать, ну чтобы другие возили, а он только торговал. Я вообще наркоту не терплю, и с этим Кротом уже давно не общался. Но общие знакомые меня в курсе держат. Так вот, он где-то подцепил Надьку, я даже знаю, какая сволочь их познакомила. Этой дуре красивой жизни захотелось, другие страны посмотреть, долларов подзаработать. Знаешь, как она рассуждает? У меня просто волосы от ее слов дыбом встают. Она говорит: «Заниматься проституцией мне западло, я до торговли собой ради денег никогда не опущусь!» Представляешь! А то, что она собирается сделать, разве не торговля? — от возмущения Шуруп вскочил и забегал по кухне. — Во-первых, она уже никогда не отмажется, всегда будет у тех бандюков на крючке. А во-вторых, она рано или поздно сядет, если не в тюрьму, так на иглу.

— А почему ты не вмешался? — осторожно спросил Дмитрий.

— Потому что струсил, — честно ответил Шуруп. — Я пытался ее отговорить, но у меня ничего не вышло. А сейчас я уже не могу вмешаться. Меня Крот знает. Если я у него появлюсь, то потом начнутся такие разборки, после которых от меня ничего не останется. По крайней мере, с этим жилищем придется расстаться навсегда. А больше мне жить негде.

— А ты-то почему бездомный, — спросил Дмитрий, — откуда ты родом?

— Я человек ниоткуда, — грустно сказал Шуруп, а потом пояснил, — города, в котором я родился, уже нет на карте. Теперь он называется Бишкек, бывший Фрунзе. После школы я уехал учиться в Питер, жил в общаге, потом сюда переехал. Между тем Киргизия стала другой страной, гражданином которой я не являюсь. Русского гражданства у меня тоже нет, как нет и прописки.