Мари Фишер - Рожденная заново

Юлия не произнесла ни слова, она должна была совладать с собой, чтобы не расплакаться на глазах у Элвиры.

— Ну пойми же, Юлия, — продолжала Элвира и ее голос был полон любезности. — Даже если ты добьешься победы, в чем я, честно говоря, очень сомневаюсь, как же ты сможешь работать вместе с нами и для нас, если ты совершенно определенно знаешь, что мы тебя больше не хотим? Как ты себе это представляешь? Я не думаю, что такое сотрудничество имело бы какой-то смысл.

Юлия села, выпрямившись.

— Запомни, Элвира, я не позволю, чтобы меня вот так запросто выжили — нет! Я подам в суд, и ты меня не остановишь. Расходов я не боюсь, потому что в конце концов расходы будете оплачивать вы, как проигравшая сторона.

— Но Юлия, дорогая, нам не стоит заходить так далеко. Мы выплатим тебе сумму возмещения, и ты до истечения срока договора закончишь организацию своего мюнхенского бюро. Ты ведь его вполне прилично сделала. И ты с этого момента освободишься от поездок, выставок, показов. Это даст тебе возможность больше заботиться о твоем бедном муже.

В этот момент у Юлии возникло жуткое подозрение.

— Моем бедном… что? — закричала она возмущенно.

— Не волнуйся так, моя дорогая! В конце концов, это же не позор быть больным.

— Но Роберт здоров. У него совершенно все в порядке.

— Ну, пожалуй, о том, кто побывал в Габерзее нельзя этого сказать с полной уверенностью.

Юлия побледнела.

— Я знаю, что у тебя сейчас в голове. Теперь ты подозреваешь бедную Хайди Ламм. Но я уверяю тебя, что она не имеет к этому никакого отношения. Роберт был не единственным пациентом в этой ну, клинике, ну скажем так, нервных болезней. Так что ваша попытка оставить все в тайне выглядела более чем наивной.

Юлия уже снова взяла себя в руки. — Роберт не имеет никакого отношения к предмету нашего разговора, — сказала она твердым голосом.

— Ах, извини! Я просто подумала, что для тебя сейчас важно иметь больше свободного времени для него.

— Ошибаешься! Он не нуждается в моем присутствии, так как уже снова работает.

— И фирме «Херцог» известно о его… — Элвира сделала многозначительную паузу, — … недуге?

— Это звучит так, как будто ты нам угрожаешь.

— Да нет же! Я только хотела привлечь твое внимание к тому, на какой зыбкой почве ты стоишь. Знаешь ли, во время судебного процесса многое может проясниться.

— У Роберта была субдуральная гематома, ничего общего с опухолью или же с психическим заболеванием. Благодаря операции он теперь полностью в порядке. Да, это правда, что он не очень хотел предавать этот факт огласке. Но если пойдет борьба не на жизнь, а на смерть, то он должен будет как раз это взять на себя. Это же мой муж.

— Ты уверена, что он это выдержит?

— Да.

— Итак, ты собираешься довести дело до процесса?

— Да.

Женщины с неприязнью смотрели друг на друга. Первой отвела взгляд Элвира.

— Если уж вы хотите отделаться от меня, то я не позволю вам приписывать мне канцелярскую работу. Я требую соответствующего возмещения.

— Что же ты понимаешь под словом «соответствующее»?

— Мой договор истекает через тринадцать месяцев. Я великодушна, итак считаем, что ровно через год. Я хочу получить от вас сумму, точно равную той, которую я зарабатывала в среднем за год.

Теперь, когда Юлия смогла преодолеть шок от известия о немедленном увольнении, она как бы вновь обрела себя. Она боролась как львица. Она не желала уступать ни при каких условиях.

Элвира Хаген не ожидала такого сопротивления. Она сдалась, хотя ей, вероятно, было хорошо понятно, что для фирмы это была неудачная сделка. Гораздо разумней и дешевле было бы дать Юлии возможность представлять и дальше «Про Фобис» до истечения срока договора. Но они уже так крепко «сцепились» друг с другом, что Элвира посчитала невозможным уступить Юлии, не теряя при этом собственного достоинства.

И Юлия выиграла эту схватку. Но победа была с привкусом горечи. Она спрашивала себя, неужели она была настолько никчемным работником, что ей дали отставку даже такой ценой?!

Юлия признавалась сама себе, что аргументы Элвиры не были уж совсем необоснованными. Действительно, в течение нескольких последних лет она несколько потеряла уверенность в себе просто потому, что она словно потеряла свой прежний образ, а нового так и не сумела найти. Хотя бизнесмены, с которыми она имела дело, почти все были старше ее, и только изредка появлялся какой-нибудь предприниматель помоложе, ей всегда казалось, что они выглядели и держались значительно лучше, чем она.

Такая горькая самооценка привела к неожиданному решению: она сделает косметическую операцию — подтяжку. Юлия была убеждена в том, что если она будет снова хорошо выглядеть, то и чувствовать она себя будет тоже молодой. Во всяком случае энергии и воодушевления у нее хватало.

Юлия далеко ушла в свои воспоминания, она как бы выпала из реальной жизни пока лежала в клинике. Но вот наконец наступил день, когда должны были снять повязки.

— Доброе утро, госпожа Пальмер, — с улыбкой приветствовала ее медсестра Хайдрун, которая больше других нравилась Юлии. — Вот вы и дождались этого дня! Я провожу вас сейчас к профессору. Но сначала надо постараться сделать так, чтобы выглядеть особенно хорошо, да?

Юлия зажмурилась от света. Повязки на ее глаза накладывались теперь таким образом, что оставалась небольшая щель. Она могла самостоятельно подносить ко рту чашку с носиком и сама ориентироваться в ванной комнате. Но ей нельзя было ни читать, ни смотреть телевизор, пока это была бы слишком большая нагрузка. Пока Юлия приводила себя в порядок, медсестра Хайдрун достала для нее из шкафа чистую ночную рубашку. Это была любимая рубашка Юлии из светлого шелка с вставкой из тонких кружев вокруг выреза.

Вполне естественно, что Юлия не могла утерпеть и еще раньше успела осторожно ощупать свой подбородок и место около глаз. Но она мало что сумела понять, только почувствовала под руками. К сожалению, в ванной комнате не было зеркала. Более того, однажды она долго и безуспешно искала свое маленькое зеркальце. Ей не хотелось думать, что кто-то вынул его из сумки или из ее несессера. Но спросить сестру она тогда не решилась.

Сейчас она так волновалась, что сердце было готово выскочить из груди. Ее снова охватил панический страх. Конечно, она доверяла профессору Келлерманну. Она просто обязана была доверять ему, иначе можно было сойти с ума от волнения. Ведь он уже несколько раз осматривал ее после операции, он бы конечно сказал ей, если бы что-то было не в порядке. А если действительно что-то не получилось, к чему тогда вся эта торжественная церемония снятия повязки? Юлия надела рубашку, накинула сверху халат. Медсестра Хайдрун помогла надеть ей гольфы.