Диана Эпплярд - Дом: основной инстинкт?

Воскресенье, 1 ноября

Умираю от желания поскорее рассказать свою новость детям, но не могу этого сделать до тех пор, пока не предупрежу Клэр. Ведь иначе Ребекка немедленно проговорится. Часть меня бурлит от восторга, я не могу удержаться: постоянно обнимаю детей, подхватываю Тома на руки и кружусь с ним — мои, мои, только мои. Я детально планирую то, что нужно сделать в доме. Выкрасить комнату Ребекки, разложить вещи в шкафах, вычистить гараж, выбросить все коробки, вычистить Aga, заняться садом — список восхитительно бесконечен. На все нужно время. Много свободного времени. И я смогу купить новые занавески для комнаты Ребекки… М-да-м… А может, и не смогу. В размышления вступает другая часть меня, которая не может не волноваться. Я не только боюсь потерять саму себя, свою личность, свою способность мыслить, умение выражать собственные мысли на различных встречах, я волнуюсь о том, что я буду собой представлять? Я уже не буду частью этого большого думающего мира. Вместо этого буду хозяйничать по дому, слушая Женский Час по радио. И денег будет гораздо меньше. Майк подсчитал, что, после того как мы выплатим по закладной и оплатим все счета за коммунальные услуги, доходы уменьшатся вдвое. Но с этим легко справиться. Теперь ведь нет необходимости покупать продукты сразу на всю неделю, оставляя гигантские суммы в супермаркете. У меня появится время, чтобы покупать свежие продукты каждый день в местном магазинчике. Может быть, я даже приобрету себе плетеную корзинку для покупок. Нет. Так далеко заходить все-таки не стоит.

Майк решил, что будет ездить на работу на поезде, а я буду подвозить его на станцию каждое утро. Машиной буду пользоваться я, так как мне нужно отвозить Ребекку в школу. Наши траты на бензин снизятся вполовину — ведь у нас будет только одна машина. Вчера вечером я села и подсчитала, сколько денег на самом деле трачу на работу. Большую часть одежды я покупаю, чтобы хорошо и представительно выглядеть в офисе. Каждый день я езжу туда и обратно на машине, а значит — трачу деньги на бензин. Кроме того — обеды, посиделки в баре с коллегами. В будущем мы будем гораздо реже выбираться поесть в ресторан или кафе. А планирование отпуска станет более организованным. Господи, остается только надеть власяницу. Я не могу даже представить себе, что придется быть такой. Вся моя жизнь — это цепь сумасшедших трат, за которыми следуют сначала раскаяние… а потом новые траты. Терпеть не могу пары, которые старательно планируют свой бюджет, беспокоятся по поводу процентов на сберегательных книжках… пары, которые каждый месяц составляют подробные списки трат, и отказывают себе в различных вещах. Они просчитывают, сколько будет стоить позвать няню, перед тем как соберутся куда-нибудь вдвоем. В ресторанах они подсчитывают, кто что заказывал: — «Нет, я не ел пудинг и почти не пил вино — я ведь за рулем» — вместо того чтобы просто разделить сумму поровну на всех присутствующих. Мне невыносима сама мысль, что и мы можем стать такими. Как хорошо, что летом Майк внес достаточно денег на счет, с которого мы платим за школу, — это значит, что еще год все будет в порядке. Мне отвратительна сама мысль, что нам придется думать о деньгах. Такие мысли всегда рождают в Майке диктатора.

Пятница, 6 ноября

Ник, добрая душа, сказал, что я могу уволиться в конце следующей недели. А это значит, что сегодня я должна рассказать обо всем Клэр, потому что теперь ее помощь нужна мне всего на одну неделю. Но я должна буду заплатить ей до конца месяца, так будет честно. Все становится пугающе реальным.

Когда я пришла домой, Клэр гладила, стоя перед телевизором, Ребекка растянулась на диване, а Том увлеченно возился с конструктором «Лего». «Клэр, — нерешительно позвала я. — Мне нужно вам кое-что сказать».

На кухне я набрала воды в чайник — пришлось наливать через носик, потому что крышка постоянно западает, и открыла шкафчик, пытаясь найти кружки для кофе. Я была не в состоянии посмотреть на Клэр.

— В чем дело? — глядя на меня, она тоже начала нервничать.

— Клэр, — я глубоко вздохнула. — Послушайте, это все очень сложно. Я решила бросить работу. — Слова прозвучали совсем не так дружелюбно, как я собиралась их произнести. — Боюсь, что ваша помощь мне больше не нужна. Но, конечно, мы заплатим вам до конца месяца. И мы действительно благодарны вам за все, что вы сделали для наших детей. Я обязательно помогу вам найти новую работу. Мы, например, можем повесить объявление у Ребекки в школе… — Я говорила все быстрее и быстрее.

Клэр выглядела так, будто ей дали пощечину:

— Нет. Нет, нет, нет… — Клэр замотала головой и поднесла ладони к лицу, словно я действительно ее ударила.

— Клэр, — я подошла к ней и неловко погладила ее по руке. — Мне действительно очень жаль, но я думала об этом уже давно. Да и Том в следующем году уже пойдет в детский сад… — Мой голос упал, а она начала раскачиваться, всхлипывая. — Конечно, вы сможете навещать детей… в любое время.

(Навещать детей? Я что, на самом деле это сказала?)

— Вы не можете так поступить, — ее голос звучал неожиданно ровно и спокойно.

— Что?

— По правилам, вы должны предупредить меня за месяц.

— Но я же сказала, что заплачу вам за месяц.

— За два месяца. Вы должны заплатить мне за два месяца, потому что не предупредили меня заранее.

— Хорошо. — Я почувствовала, что ужасно устала. И мне совсем не хотелось ссориться. Не хотелось, чтобы все заканчивалось вот так.

— Я пойду к детям. — Она уже успокоилась.

— Конечно.

Понедельник, 9 ноября

Последняя рабочая неделя. Все кажется нереальным. Все происходит в последний раз. Последний понедельник на работе. Последнее общее собрание после обеда в понедельник, когда все безучастно сидят с дурацкими лицами и боятся высказать свои идеи, чтобы не попасть под руку Джону — старому журналисту с острым языком и ужасным запахом изо рта. Стулья вокруг него никто не занимает, так как, если он на кого-нибудь случайно дыхнет, можно запросто упасть в обморок. Вечерний выпуск новостей в понедельник — тоже последний. И все подписи (имена людей, у которых берут интервью, обычно пишутся внизу экрана) в этот раз были перепутаны. Думаю, глава городского совета (напыщенный старый хрыч) был искренне удивлен сегодня вечером, когда прочитал, что он, оказывается — «Мисс Дороти Харвелл, местная жительница». После выпуска я сбежала из офиса так быстро, как только смогла, потому что была в таком состоянии, что легко могла ответить на звонки с жалобами: «Ужасно интересно, но мне глубоко на это плевать. До свиданья». Сведения о подобной грубости несомненно дошли бы до Ника, и мое увольнение не прошло бы мирно.