Ребекка Уэллс - Божественные тайны сестричек Я-Я

«8 сентября 1993 г.

Дорогая мама!

Я так и не поблагодарила тебя как следует за ту поездку на спине Лаванды. За наше путешествие в дикие джунгли, за твою храбрость, за верность мне на раскаленном асфальте парковки «Саутгейт шопинг сентр».

Оказывается, я не поблагодарила тебя за очень многое.

Я-я рассказали о твоей именинной вечеринке в октябре. Будут ли желанными гостями дочь из далекого города и ее суженый?

И спасибо за присланное этуфе из лангустов. Твоя кухня — это лучшее, что есть в Луизиане, сконцентрированное в одном блюде. Тронувшем меня до слез.

Я тебя люблю.

Сидда».

«16 сентября 1993 г.

Сидда, мивочка…

Я действительно заслуживаю всех благодарностей. И Лаванда, Наша Всеобщая Мать, тоже! Рада, что ты для разнообразия вспомнила о чем-то хорошем.

Что же до моего дня рождения, придется тебе рискнуть. Понятия не имею, буду я в гостеприимном настроении или нет. Это мой день рождения, и я вовсе не желаю, чтобы это событие обсуждалось в американской прессе.

Ты должна дать мне знать насчет свадьбы: она состоится или что?

С любовью,

мама» .

«20 сентября 1993 г.

Дорогая мама!

Свадебные планы никто не отменял. Насчет вечеринки… поживем-увидим. Будем действовать по обстоятельствам, договорились?

Я тебя люблю.

Сидда».

«26 сентября 1993 г.

Сидда, мивочка!

Жизнь коротка, дружище. Не слишком медли со свадьбой, иначе обнаружишь, что эта самая жизнь позади.

Что же до моей именинной вечеринке в Пекан-Гроув, 18 октября, начинающейся около семи вечера… я собираюсь следовать твоему примеру и действовать по обстоятельствам.

С любовью,

мама».

В ночь на семнадцатое октября, за день до того, как они с Коннором должны были лететь из Сиэтла в Луизиану, Сидда очень осторожно сфотографировала старые снимки и памятные бумаги и вещицы, хранившиеся в альбоме «Божественные секреты». И бережнее всего она обращалась с фото, которые отыскала только вернувшись в Сиэтл. Где-то на последних страницах лежал портрет блондинки с темными глазами, сидевшей на качелях с рыжеватой малышкой на руках. Обе одеты в хорошенькие летние платьица и красиво подсвечены солнцем. Сидда сфотографировала портрет несколько раз и с каждым новым кадром все глубже погружалась в очарование момента, запечатленного на снимке.

Опустив камеру, она прочла надпись на обороте: «Виви и Сидда, 1953 г. Чудесный день, розовое платье. Снимала Багги».

Израсходовав восемь рулонов пленки, Сидда закрыла альбом и положила на обеденный стол. По обе стороны она поставила освященные свечи, одну с изображениями нашей Владычицы Гуадалупской и святого Иуды. Зажгла свечу, выключила свет и прочитала благодарственную молитвы Пресвятой Деве и ангелам ее. И только потом почти с нежностью взяла «Божественные секреты племени я-я», завернула в шелковую наволочку и положила в большой пластиковый пакет. Все это спрятала в сумку, вместе с маленьким свертком в яркой обертке.

И теперь, в четвертый раз с начала полета, проверяла, на месте ли альбом. Глотнула диетической колы и откинула голову на спинку кресла.

— Может, я рехнулась, когда решила лететь? — спросила она Коннора. — Похоже, мивочка Виви все еще сердится. Страшно подумать, что случится.

— Твоя мать пока еще не владеет Луизианой, — ответил Коннор.

— Еще как владеет! Она королева центральной Луизианы. Но она стареет. И жить ей не вечно. Я хочу ее видеть.

— Чего ты ждешь от этого визита? — спросил Коннор.

— О, всего лишь полного заживления всех ран и избавления от всяческой боли. Что-то в этом роде. А чего хочешь ты?

— Жениться на тебе в твоем родном городе.

Сидда поперхнулась орешком и поспешно схватила бутылку с колой. Немного придя в себя, она сказала:

— Я не собираюсь касаться этой темы прямо сейчас. О’кей?

— Прямо сейчас не стоит, — согласился он. — Особенно на людях.

По мере того как самолет углублялся в самое сердце страны, земля расцветала оранжево-красными и желтыми сполохами октября. Сидда и Коннор играли партию за партией в кункен, ставя на карту все: от поездки в Тоскану до массажа спины и других, более интимных удовольствий, о которых знали только они двое. Игра продолжалась, пока колеса «Боинга-707» не коснулись взлетной полосы аэропорта Хьюстона, где погода резко испортилась, нагнетая и без того мелодраматичную обстановку. Злобный, коварный ураган, зародившись где-то на побережье Африки, держал Хьюстон в клещах своего буйного разгула.

Тщательно продуманные планы Сидды: прибыть в Торнтон заранее, устроиться в гостинице, принять душ, переодеться и во всем блеске прибыть на вечеринку к самому началу — бесславно провалились. Во время трехчасового ожидания в кафе аэропорта у Сидды хватило времени в тысячный раз спросить себя и Коннора, не было ли ее возвращение в землю ураганов, субтропиков и циклонов трагической ошибкой.

— Совершенно забыла, что начинается сезон ураганов, — твердила она Коннору. — Нам вообще не следовало затевать это путешествие. Иисусе!

— Когда ты в последний раз была дома? Пару лет назад? И тоже в октябре, верно?

— Верно, — кивнула Сидда. — На крестинах моей крестной Ли.

— И никакого урагана не было? — допытывался Коннор.

— Нет. Только заурядные психологические шквалы и душевные тайфуны.

— Что же, — задумчиво протянул Коннор, — может, мы и не успеем. И следовало бы устроиться в хьюстонской гостинице.

— Смеешься? И пропустить вечеринку? Ни за что на свете! Если рейс не выпустят, возьмем напрокат машину и поедем.

— Именно так я и думал.

— Остряк-самоучка!

Когда маленький легкий самолет, направлявшийся из Хьюстона в Торнтон, приготовился взлететь, Сидда восприняла это как хороший знак: это означает, что мать ее не убьет.

К тому времени как самолет приземлился в крохотном аэропорту Торнтона, было почти десять вечера. Она взяли напрокат машину, едва не лопнув от смеха, когда единственным имевшимся в наличии автомобилем оказался большой серебристый роскошный «крайслер», обитый изнутри вишневой кожей, уместный скорее на Пятой авеню.

Когда они свернули с шоссе номер один на Джефферсон-стрит, Сидда пожалела, что не курит.

— Час коктейлей наступил и прошел, — сообщила она Коннору, — так что трудно сказать, в какой Виви форме. Да и отец тоже.

— Ты знаешь, как с этим управляться.

— Да, — пробормотала Сидда, борясь с тошнотой, — знаю, но, черт побери, что бы я не отдала за готовый сценарий в руках!

При виде родительского дома она резко сбросила скорость. Длинное кирпичное здание на холме над байю выглядело иначе, чем в ее памяти. Сосны словно выросли еще больше. Пекановые деревья и азалии состарились, а плющ закрывал всю боковую стену. Все казалось более устоявшимся и мирным, чем помнила Сидда.