Елена Озерова - Любовный пасьянс

Пока Алена ела, Иван смотрел на нее и обдумывал, как бы поделикатнее сообщить неприятные новости. Потом махнул рукой на деликатность — может быть, не стоит мудрить, а просто сказать прямо, в лоб, все как есть. Нечто вроде шоковой терапии. Да, наверное, это самое лучшее.

Выпив кофе и съев подряд два бутерброда, Алена наконец поинтересовалась:

— А почему ты ко мне приехал?

Ну вот, прямой вопрос задан. И на него надо так же прямо ответить.

— Потому, — усмехнулся он, — что никаким другим способом с тобой общаться невозможно. Телефон не отвечал. Вот и пришлось бросать все дела и ехать к черту на рога в твое Коломенское.

— Ну…

— Да нет, ничего, я не против того, чтобы прокатиться. Вообще-то я приехал по делу. Ты уже в состоянии воспринимать информацию?

— В состоянии. А что?

— Думаю, что тебе срочно нужно взяться за работу.

— Ох… — Алена покачала головой. — Кажется, я не…

— Придется. Ты, дорогая моя, со своими восторженными материалами влипла в весьма неприятную историю.

— Что такое? — в Аленином голосе не слышалось ни капельки интереса.

— Речь идет об этом замечательном русско-французском проекте.

Алена болезненно поморщилась. Все, что так или иначе напоминало о Володе, отзывалось болью в сердце. Но Иван продолжил, словно не заметив непроизвольной Алениной гримасы:

— Ты знаешь, что за место выбрали для туркомплекса люди из «Элиты»?

— Заповедник. — Алена взяла себя в руки. — Но они получили все необходимые разрешения на строительство.

— Заповедник! — Иван пожал плечами. — В этом «заповеднике» не один год была свалка радиоактивных отходов.

— Как?

— Очень просто. Привозили и закапывали. Так что отдыхать там, я думаю, просто опасно для здоровья.

— Что ты говоришь? Это неправда!

— К сожалению, самая настоящая правда. Причем «Элита» сделала на этом договоре очень большие деньги. С одной стороны, выгодный контракт с французами, с другой — не они платили за эту землю, а им платили, чтобы они ее взяли. Свалка была несанкционированной, проще говоря — тайной. И институт, который ее устроил, хорошо приплатил «Элите», чтобы спрятать концы в воду.

— Нет!

— Да!

— Откуда ты все это знаешь?

Иван улыбнулся:

— Агентура донесла.

— Твоя агентура ошибается!

— У меня есть отксеренные копии документов.

— Покажи!

Иван молча вышел из кухни и через секунду вернулся с объемистой папкой в руках. Отодвинув чашку с кофе, он положил папку на стол перед Аленой:

— Смотри.

Куча бумаг была спрессована скоросшивателем. Алена с усилием отодвинула зажим: акты, описи, какие-то договоры… Она подняла на Ивана глаза:

— Здесь всего слишком много. Я буду разбираться полдня.

Иван пожал плечами и, покопавшись в папке, извлек откуда-то из середины пять листов формата А-4.

— Вот, начни с этого.

Это были акты списания элемента, обозначенного как Со — побочный продукт при каких-то опытах со сложным названием.

— Со — это что такое? Я не слишком хорошо помню химию…

— Радиоактивный кобальт, — пояснил Иван.

Потом он подсунул ей еще бумагу, еще…

Для того чтобы понять серьезность документов, хватило и беглого просмотра. Алена в ужасе посмотрела на Ивана:

— Как же так?

Тот снова пожал плечами:

— А вот так.

— Что же теперь делать?

— Я думаю, тебе нужно срочно об этом написать. Пока не поздно.

— Что… написать?

— Что деятели из «Элиты» ради прибылей готовы поставить под угрозу здоровье и жизнь не только своих соотечественников, но и граждан других государств. Тогда это им с рук не сойдет.

— Только тогда?!

— Как будто ты не знаешь, что, если дело касается только России, скандал замнут. А с иностранцами этот номер не пройдет. Кстати, именно во Франции страх перед различными атомными загрязнениями страшно велик. Многие французы до сих пор боятся ехать в Россию из-за Чернобыля. А уж если станет известно, что им готовили вместо здорового отдыха Чернобыль в миниатюре… По «Элите» можно будет заказывать панихиду. И по ее шефам тоже.

Лучше бы он не произносил последнюю фразу! Алена отодвинула от себя папку:

— Я не стану этого писать.

Иван в недоумении вскинул брови:

— Да? Будет хуже, если об этом напишет кто-то другой. Напишет и припомнит твои восторженные статьи о русско-французском проекте. А потом еще и добавит, что ты на деньги «Элиты» совершила вояж во Францию. Аленка, ты от этого вовек не отмоешься. И ничего не докажешь.

— И кто же это напишет? Ты?

Иван даже обиделся:

— За кого ты меня принимаешь! Тогда меня бы сейчас здесь не было.

— Ну ладно, — Алена выдавила из себя улыбку, — ну, извини. Я понимаю: все, что ты говоришь, очень разумно. Но я просто не могу этого сделать.

— Почему?

— Я не верю, что он обо всем этом знал.

Она не назвала Володиного имени, но Иван сразу понял, о ком речь.

— Ну, знаешь! А его подпись на соглашении? Вот, смотри!

Иван потянулся к папке, выхватил один листок, другой:

— Вот! И вот! И вот!

— Все равно. Я не верю. Володя… — Алена словно споткнулась, — Володя не такой человек. Он очень честный. И порядочный. И он не пошел бы на такое. Для него деньги — отнюдь не все на свете.

— Ох, ну что ты говоришь! Ты просто не хочешь взглянуть правде в глаза. А надо. Пойми, сейчас на карту поставлено твое — понимаешь, твое собственное — будущее. Мне плевать на Городецкого, Аникеева и всю их шайку. А вот на тебя не плевать.

— Спасибо.

— Пока не за что. И единственный выход сохранить лицо и репутацию — тебе самой разоблачить этих деятелей. Публично от них отгородиться. Выступить в том же «Постфактуме». Шарахнуть статью на полосу — тема такая, что места под нее и больше дадут!

Алена покачала головой:

— Подожди-подожди. Я же не отказываюсь.

— Нет? — Иван иронически поднял брови. — Я тебя неправильно понял?

— Нет. Но нужно сначала во всем разобраться. Нужно с ним поговорить.

— С кем поговорить?

— С Городецким.

Иван присвистнул:

— Ну, знаешь! Такой глупости я от тебя не ожидал! Ты же его просто предупредишь об опасности. А на подобных людей нужно нападать неожиданно, иначе они успеют подготовиться, сами отмажутся, а вот тебя сотрут в порошок.

Алена устало посмотрела на него:

— Я же сказала тебе: я не верю, что он участвовал во всем этом. Он не такой человек.

— И что ты хочешь предпринять?

— Я его просто спрошу. В открытую.

— С ума сошла!

— Почему?

— И чего ты этим добьешься? Думаешь, он не сумеет вывернуться? Да он, думаю, и не из таких переделок выходил сухим. Заморочит тебе голову.

Алена упрямо сжала губы. Иван понял, что ее не переубедить. Тогда он вздохнул и предложил:

— Если ты непременно хочешь с ним поговорить, тогда давай это сделаю я. Уверен, что у меня это лучше получится.