Клэр Нейлор - Звезды без глянца

— Чё там? — Скотт швырнул на кровать свою сумку. Он даже не заметил, что я потираю ладони. Как и то, что я измучилась, таща багаж. А даже если и заметил, то не подумал помочь.

— Лара что, собиралась остаться здесь с тобой, или для нее были забронированы отдельные апартаменты? — спросила я, глядя на пухлое пуховое одеяло, которое захрустело, как и полагается одеялу, набитому отборным пухом сибирского гуся, когда сумка Скотта приземлилась на него.

— Лара? — Скотт снял куртку и вошел в ванную. — A-а, ну, наверное, она просто забыла им сказать, чтоб они приготовили еще одну кровать, не знаю. — Я смотрела, как он снимает ботинки и раскидывает их по ванной комнате, перегибается и вставляет затычку в отверстие. Затем он отвернул краны. Комнату начал заполнять пар. — Слушай, у тебя, случайно, нет с собой этого женского дерьма?

— Женского дерьма? — Я устала, и было ясно, что Скотт не собирается быть джентльменом и предлагать свою роскошную квартиру промерзшей насквозь мне.

— Ну, пены для ванны.

— Где-то здесь была. — Я стала рыться в поисках нужного флакона, чертыхаясь на утробу этого чудовища, которое я втащила сюда — со всеми шмотками и вещичками.

— Супер! Только сульфаты я не использую. Они сушат кожу. Там нет сульфатов?

Я с недоумением уставилась на него и поняла, почему Миа так нравилось регулярно опустошать его банковский счет. Черт, я почувствовала, как меня накрывает волна негодования!

— И это ты беспокоишься насчет сухой кожи? — усмехнулась я, пока он выуживал из сумки зубную щетку.

— Она начинает чесаться, когда иссушается.

— А от кокаина разве не то же самое?

— Нет, от кокаина балдеешь.

— Я хочу сказать: разве кожа от него не чешется? По-моему, из-за этого ты и чувствуешь себя дерьмово. — Я хотела поскорее забраться в эту постель. До неприличия сильно. Я была на ногах с пяти утра. Мне надо было точно знать, что расписание Скотта заламинировано, сотовые заряжены, а потом, во время своего ленча, мне пришлось пойти в «Рексал» и купить висячие замки для всех ящиков его комода и ящиков с документами; весь остаток дня я провела, вычищая его почту, потому что сам он не мог этим заниматься — резкие, отрывистые звуки доводили его до белого каления. Видимо. Хотя я так и не поняла, почему ему обязательно понадобилось, чтобы его электронный ящик был пуст, а дверцы всех остальных — плотно закрыты. Я решила, что это начальная стадия паранойи, но Лара считала, что это очень разумное поведение, когда я робко намекнула ей на такие странности. «У Скотта все инстинкты чересчур» — вот и все, что она ответила. И принялась за девятнадцатую главу своего романа.

Жаль, манеры у него были не «чересчур». Сначала он, сидя в ванне, честил себе под нос меня, возмущаясь моей неспособностью раздобыть даже такую простую вещь, как пена без сульфатов, а потом потребовал принести ему виски. Он видел бутылку «Джека» в игровой комнате на первом этаже, когда входил, а в морозилке, должно быть, есть лед. Я взгромоздила на себя свой багаж, даром что сумка была на колесиках, и вышла на холодную лестничную площадку, оставляя позади потрясающий вид на живописные заснеженные горы из окна высотой от потолка до пола.

— Да, и кстати, слышишь? Соедини меня с Ларой по сотовому. Мне надо выяснить у нее кое-что.

— Скотт, к ней родители приехали! — уже начав спускаться по лестнице, крикнула я, обернувшись и пытаясь удержать свой ставший мне ненавистным груз. — Я могу помочь? — Не ровен час родители Лары подумают, что она — девушка по вызову, если ее «босс» станет ей названивать посреди ночи! Моя мать точно подумала бы именно так.

— Нет, ты не можешь. Так что давай ее!

— Скотт, уже поздно.

— Лиззи! — Этот предупреждающий тон игнорировать я не могла.

— Хорошо, только сначала я спущусь, а потом принесу тебе телефон — вместе с виски, ладно? — Молчание я приняла за знак согласия и, с грохотом проскакав оставшиеся до второго этажа шесть ступеней, приметила там неплохую уютную спаленку, без постельного белья, зато с камином.

Позже, завернувшись в диванное покрывало, я слушала далекий крик совы. Я так давно не видела снега, а еще дольше не была в деревне, что без привычного звука сирен и урчания автомобильных моторов никак не могла заснуть. Плохо лишь то, что рядом со мной было пустое пространство. Одно дело спать одной, сбросив простыни жаркой калифорнийской ночью, и совсем другое — когда вокруг такая поразительная красота: олени, лоси, совы, горы, леса и луна, висящая так низко и тяжело в чернильном небе. В эту ночь больше, чем когда-либо, я была далека от того, чтобы это пустое место рядом со мной оказалось занятым. Но конечно, я жаждала этого не настолько страстно, чтобы на цыпочках пробраться в комнату Скотта и присоседиться к нему. И даже чтобы дотянуться до сотового и позвонить Джейку Хадсону, который тайком сунул мне в ладонь свою визитку в аэропорту, когда я садилась в лимузин Скотта. Так что все не так мрачно, думала я, отпуская себя в сон — с похрапыванием и причмокиванием, божественный успокоительный сон, в самых нелепых позах…

Этот фестиваль оказался настоящим взрывом. Поначалу я решила не пропускать ни одной минуты ни единого фильма. Но с подачи Скотта я отбросила эту идею — как горячую дымящуюся картофелину.

— Лиззи, не сходи с ума. Совершенно не обязательно смотреть все от и до. Если это не что-нибудь гениальное и ты не сочтешь, что нам надо подписать контракт с актерами или режиссером. Не заморачивайся!

Я восприняла это как намек на то, что мне можно немного отдохнуть. И естественно, тут же прекратила брать с собой карманный фонарь книголюба, который купила в «Барнс энд Ноубл» и таскала с собой на показы, чтобы видеть страницу блокнота. Я была похожа на «ботаника»: сидела и делала какие-то заметки, пытаясь провести параллели между Спайком Джоунзом и Аронофским, и ждала, пока появится последнее имя в титрах, чтобы не пропустить никого, кто, по моему мнению, заслуживал внимания. К исходу первого же дня фестиваля мой пыл угас, и я подумала: если фильм будет хорошим, я его и так запомню.

В первое утро Скотт проснулся раньше меня. Он вернулся с утренней пробежки в своей «менингитке», со снежинками в волосах и с приклеенным к уху мобильным телефоном.

— Ну, где будет моя первая встреча? — Он встал в проходе моей спальни, не обращая никакого внимания на то, что я все еще грезила о замках и принцах.

— Я все записала на ламинированном листе и оставила его на кофейном столике вчера ночью, — просипела я. Меня просто поражал этот оксюморонический образ жизни Скотта! Наркоман, заботящийся о своем здоровье. Плейбой-трудоголик. Вот еще одна особенность Лос-Анджелеса. Тут, пожалуй, в два счета можно заработать опухоль мозга от бесконечных разговоров по мобильнику продюсера или агента, если остаться с кем-то из них на день-другой под одной крышей. И почему-то они никогда не разговаривают ни с кем, кто находится с ними в том же доме и в том же часовом поясе. Одному Богу известно почему. И уж совсем никогда я не видела их в спортивной одежде или с голой грудью и наброшенным на плечи белым полотенцем.