Татьяна Успенская-Ошанина - Следующая остановка - жизнь

— Почему о погоде? Чего о ней говорить? О тряпках говорим! — Юля вспомнила Ирин рассказ о модной юбке сезона. — О школе, о профессиях, кто кем хотел бы стать.

— И кем хотела бы стать Шорохова?

— У неё способности к дизайну, не раз она говорила, что хотела бы получить специальное образование. Но ведь нужно платить, а у её родителей нет работы, Ира кормит и их.

— На зарплату секретарши?

— Она получает ровно столько же, сколько и я.

— Но ваш муж — президент фирмы!

— Все три компаньона получают одинаково, — перевела Юля разговор с опасной темы.

Митяй кормит Иру с той минуты, как узнал о ребёнке. «Ты должна его баловать, пихай в него всё, что он потребует. Ни в чём не будет отказу». Митяй завалил Иру фруктами и самыми изысканными деликатесами.

— Каковы отношения с мужчинами вашей фирмы?

— У меня или у Иры?

— И у вас, и у Иры.

— Хорошие. Мы все в хороших отношениях.

— Что вы можете сказать конкретно о партнёрах мужа?

Подбирается. Одно её слово… Нет! Не зря он затеял разговор об Ире. Ира полюбила держать руки на животе. Болтает о чём-то и говорит, что сын тоже — болтает. Может, следователь заметил? И Митяй давно как на ладони — следит за каждым Ириным движением, не даёт поднять тяжёлое, не велит уставать, суёт ей в рот фрукты. Приказывает: «Ты должна много спать».

— Хорошие ребята, — говорит Юля.

— Что вы заладили: хорошие и хорошие. Конкретно. Расскажите об обоих. Начните с Игоря.

Почему начать надо с Игоря? Чтобы усыпить её бдительность? Чтобы оставить Митяя на закуску?

Довольно скупо, тщательно подбирая слова, Юля говорит об Институте международных отношений, о том, что Игорь учил её английскому языку и работе на компьютере, о том, что он их финансовый директор, о том, как он скуп на слова и как много работает — часто сидит допоздна, когда все уже разошлись. Но ни о том, как он спас Аркадия, ни о его любви к Лене, ни о его странностях ( очень любит власть) ни слова не говорит.

— У него есть женщина? — словно слышит её мысли следователь.

— Откуда же мне знать? Из таких людей, как он, подобной информации не вытащишь!

— Где он был в день убийства Генри?

Юля удивлённо смотрит на следователя:

— Понятия не имею. Я, как услышала, начала рожать, ничего не знаю. Выпала из жизни.

— По вашему мнению, он может убить человека?

— Кто, Игорь?! Нет, конечно!

А сама видит в кармане Игоря пистолет, который уже однажды стрелял — правда, защищая Аркадия.

— Сами подумайте, зачем ему убивать Генри? Ему одному, а он не женат, месячной зарплаты и прибыли — больше, чем нужно.

— Ясно. Расскажите о другом партнёре. Он — Дмитрий, но вы все зовёте его, кажется, Митяй, да?

— Да. — Юля глотает горькую слюну. Скорее начинай болтать, скорее, а то возникнет подозрение.

— Почему вы так волнуетесь? У вас есть какие-то соображения?

Генри не вернуть. Генри не оживить…

— Я его совсем не знаю. С Игорем поначалу, когда он вводил меня в курс дела, я проводила много времени и работаю под его руководством сейчас, так как он финансовый директор фирмы, а с Митяем, то есть, простите, с Дмитрием у нас нет ничего общего, только еда иногда. Мы-то с Ирой едим намного раньше мужчин.

— Но ведь именно Митяй, как вы его называете, пригласил вашего мужа в Москву.

Откуда он это знает? Кто сказал ему об этом?

Юля пожимает плечами:

— Я ведь появилась лишь в начале августа.

— Не может быть, чтобы муж не делился с вами.

Изо всех сил Юля старается изобразить на физиономии наивность и глупость:

— А зачем он будет мне это рассказывать? Я и не интересовалась никогда.

— Но вы Митяя не любите, да? Почему вы так волнуетесь?

— Да потому, что он пристаёт ко мне! Он постоянно говорит, что я должна быть его женой. Потому что он — пошлый, у него отношение к женщине… — Юля с ходу замолчала. А какое у него отношение к женщине? Он лелеет Ирин живот, он не знает, чем одарить Иру, машину ей купил. Пусть подержанная, но ведь ездит! Как ещё нужно относиться к женщине?

— Я вас понимаю… вам неприятно говорить о нём. Но всё-таки есть что-то такое, чего вы не договариваете. Что?

— Я не знаю ничего другого. Я бухгалтер и женщина. Что я могу знать другое? Мне он неприятен как мужчина…

— И неприятен как человек… верно?

— Это связано.

— Хорошо. Какие отношения у него были с Генри?

— Я видела их за одним столом в ресторане. Митяй произнёс тост за сотрудничество, за дружбу Америки и России. Иногда мы все вместе едим в конторе, — повторила она. — И тот, и другой приходили к нам в день рождения мужа. Да, мы ещё ходили к Митяю на день рождения. — Она пожала плечами. — Вот вроде и всё.

— А часто Генри приходил в офис?

— Вы были в нашем офисе и видели, что моя бухгалтерия — на отшибе. Дверь — плотная, слышен только гул голосов. У меня столько дел… я редко выхожу: поесть и в туалет. А часто они вообще собираются в кабинете Игоря и Митяя, это, как вы знаете, по другую сторону кабинета Аркадия. Тогда мне и вовсе ничего не слышно. Знаю только то, что происходит у меня в комнате, а ко мне Генри вместе с Митяем не приходят, только поодиночке.

— А Генри тоже заходил к вам?

Юля кивнула. Она смертельно устала от допроса. Потная, красная физиономия Митяя, сбитое дыхание — здесь, сейчас пыхтит Митяй, обдавая её запахами бензина и пота.

— Часто заходил к вам Генри?

— Сначала часто, пока не узнал, что я замужем.

Следователь улыбнулся.

— Ясно. А о чём вы говорили с Генри?

— О цветах.

— О каких цветах?

— О цветах, которые сажают перед своими домами в Америке. У Генри в саду много цветов.

— При чём тут цветы?

— Генри очень любил цветы. Я из села, а у нас почти ни у кого нет цветов, потому что нам не до цветов, каждая крупица земли — по назначению: чтобы семье хватило еды до осени. Мы выращиваем клубнику, малину, смородину, яблоки, груши, овощи… А в Америке сажают только цветы. Генри говорил мне: «Зачем нам растить яблони, когда на каждом углу продаются яблоки? Фрукты и всё остальное выращиваются на фермах».

— Понятно. О чём ещё вы говорили?

— О русской литературе… о Платоне Каратаеве, о Чехове… о его учительнице и моём учителе литературы. О его любви к России. Он рассказывал о том, как в детстве на кинофестивале увидел наш фильм и сразу захотел поехать в Россию. Он говорил: чувствует в себе русскую кровь.

— А у него в самом деле есть русская кровь?

— Не знаю, я не спросила.

— О чём ещё он рассказывал вам?

— Говорил, что у себя в Америке помогал бездомным, создал для них убежище, «шелтер», кажется. Я спросила, откуда у него столько денег? Он сказал: дед был крупным бизнесменом, очень любил его и завещал ему своё состояние. Да и от родителей, по-видимому, что-то осталось. Какую-то большую сумму Генри потратил на учёбу — закончил экономическое отделение университета, потом учился на инженера. Много денег, как я уже сказала, ушло на бездомных и тех, кого обижают. И решил помочь России.