Лесли Пирс - Куколка

Оглядевшись, чтобы убедиться в том, что вокруг никого нет, Джимми перешел улицу, подпрыгнул, ухватился за край водосточной трубы и стал по ней карабкаться. Он всегда отлично лазил по деревьям; мама говорила, что он ловкий, как кошка.

Оказавшись на подоконнике, юноша осмотрел разбитое окно и с радостью обнаружил, что фанера прибита гвоздями к раме, чтобы уберечь помещение от дождя или от холода, но никак не от грабителей. Движение ломиком, рывок… и фанера отлетела. Но прежде чем спрыгнуть с подоконника, Джимми крепко обвязал веревкой, которую снял с груди, водосточную трубу — на случай, если ему придется поспешно покинуть здание.

В конторе Джимми зажег свечу, потом задернул на окнах занавески. Они были старые, покрытые толстым слоем грязи и дурно пахли, но, по крайней мере, они были плотными — через них с улицы свет никто не заметит. Юноша зажег верхний свет — чтобы справиться быстрее, ему необходимо хорошо видеть.

В конторе царил беспорядок. Пепельницы были набиты окурками от сигар. Повсюду стояли грязные стаканы, чашки и тарелки. Корзины для бумаг были переполнены, весь пол был усыпан пеплом от сигар. Создавалось такое впечатление, что в этом помещении не убирали много месяцев.

В ящиках стола не нашлось ничего интересного, только несколько гроссбухов. В незапертом сейфе лежало около пятидесяти фунтов — вероятно, выручка за несколько дней. Джимми положил деньги обратно и закрыл сейф — красть он ничего не собирался.

Затем он заглянул в картотеку, но и там царил беспорядок: груды бумаг, засунутых внутрь. Человек, который был здесь хозяином, понятия не имел, что такое порядок.

Джимми взял стопку бумаг, положил ее на стол и стал просматривать. Это была корреспонденция. Некоторые письма касались этого здания: по всей видимости, господин Дж. Колм арендовал недвижимость на Мейден-лейн у одной из компаний. Его предупреждали о том, что к ним поступают жалобы от других арендаторов на шум пьяных посетителей и драки, которые слышны на Мейден-лейн. В некоторых письмах ему грозили выселением, но Джимми видел, что такие угрозы тянутся уже четыре-пять лет, поэтому создавалось впечатление, что господин Колм либо игнорировал их, либо умасливал арендаторов, чтобы те были сговорчивее.

Остальные письма были в основном от поставщиков спиртного. Имелся еще список женских имен с адресами — Джимми решил, что это, вероятно, танцовщицы или официантки. Он положил его в карман.

Юноша порылся в выдвижных ящиках, но не обнаружил никаких доказательств связи с Кентом. Не было ничего такого, что не касалось бы непосредственно клуба. Джимми чуть-чуть отодвинул занавеску и по зареву в небе понял, что уже около шести утра. Пора уходить, пока Стрэнд не наводнили люди.

Джимми как раз собирался отдернуть штору и погасить верхний свет, когда увидел у окна на стене пришпиленный адрес. Адрес был парижский, и, возможно, парень не обратил бы на него внимания, если бы на нем не стояло имя — мадам Сондхайм. Восемнадцатилетнему юноше с живым воображением оно очень сильно напоминало имя владелицы борделя. Поэтому (просто на всякий случай) Джимми сорвал адрес и засунул его в карман, потом отдернул шторы и погасил свет.

Уже стоя на подоконнике, Джимми заметил спешащих по Стрэнду пешеходов. Накрапывал дождь, было темно, и люди шли, опустив головы. Откладывать спуск на улицу не имело смыла: вскоре людей станет еще больше.

Юноша свесил веревку с подоконника и ловко спустился по ней, перебирая руками. Подошедший мужчина посмотрел на него с удивлением и опасением и велел ему остановиться. Но Джимми резко сорвался с места, завернул за угол и припустил по Мейден-лейн к Саутгемптон-стрит. Никто не кричал. Видимо, прохожий решил не продолжать преследование. Когда Джимми достиг рынка, он перешел на обычный шаг.

— Джимми, где ты был? — спросила Мог, когда он вошел через черный ход. На сорочку она набросила шаль, волосы рассыпались по плечам. — Ты весь мокрый! Кто же выходит из дому в такую рань?

— Это отличное время, если хочешь что-нибудь узнать, — усмехнулся Джимми.

— Ты же не лазил к этому человеку в контору? — встревоженно спросила она.

— Не туда, куда ты думаешь, — ответил Джимми. — А ты почему так рано встала?

— Я слышала, как ты уходил, — с упреком сказала Мог и нахмурилась. — Я волновалась и не смогла больше заснуть, поэтому спустилась вниз выпить чая.

На долю секунды на лице Мог застыло такое же выражение, как у его матери. У Джимми в горле встал ком.

— Не смотри на меня так, — прошептал он.

— Как?

— Как моя мама.

Мог подошла к нему, сняла с него кепку и взъерошила волосы.

— Такое впечатление, что я заняла ее место, — сказала она. — Давай выпьем чаю и ты расскажешь, что нашел.

Через полчаса за второй чашкой чая Джимми рассказал Мог все.

— Возможно, эта мадам Как-бишь-ее не имеет к Бэлль никакого отношения, — печально произнесла Мог. Она продолжала таращиться на клочок бумаги, как будто хотела увидеть там ответы на свои вопросы. — Что же касается списка, скорее всего, это имена девушек, которые на него работают.

— Но я слышал, как он говорил о покупке девушек. Он сказал, что у кого-то поджилки затряслись. Гарт упоминал о том, что человек по фамилии Брейтвейт известен также под кличкой Слай, а мы знаем, что Брейтвейт ездил во Францию с Кентом. Возможно, именно он и струсил. Если бы только мы могли с ним поговорить!

— Такие, как он, никогда не признаются в своих злодеяниях, даже если и пожалеют о том, что совершили, — грустно сказала Мог. — Он скорее отрежет тебе язык, чтобы много не болтал, если ты подберешься к нему поближе. Но эта мадам Как-там-бишь ее… За ней стоит проследить. Ной мог бы отправиться во Францию и кое о чем поспрашивать.

— Может, мне сбегать к нему и оставить записку? — предложил Джимми.

Мог вздохнула.

— Думаю, лучше сначала поговорить с твоим дядей. Давай еще раз просмотрим список девушек. Кое-кто живет неподалеку. Я могла бы сама навести о них справки.

Ближе к обеду, завершив работу по дому и оставив мясо и пудинг с почками томиться на плите, Мог отправилась на Энделл-стрит, по первому адресу.

Энделл-стрит можно было бы назвать улицей контрастов. Некоторые здания находились в плачевном состоянии — здесь в антисанитарных условиях жили бедняки. Но остальные дома были довольно аккуратными — жилища трудолюбивых, уважаемых людей: извозчиков и плотников. Мог с удивлением обнаружила, что номер восемьдесят принадлежит одному из опрятных зданий с белоснежными занавесками на окнах и чисто выскобленным порогом.

Она постучала в дверь, еще не зная, что будет говорить, и когда дверь открыла полная женщина в безукоризненно чистом белом фартуке, надетом поверх платья с рисунком, Мог на мгновение потеряла дар речи.