Лесли Пирс - Куколка

— В этом платье я чудесно проводила время, — засмеялась мадам. — Мужчины уверяли меня, что оно очень соблазнительное. По-моему, их привлекало угадывающееся под кружевами тело.

Ужин проходил в ресторане очень большой гостиницы, расположенной в центре Марселя. Кловис приехал за Бэлль в фиакре. Он сказал, что Бэлль прекрасно выглядит, и, казалось, искренне наслаждался ее компанией, поэтому девушка совершенно не нервничала, когда они под руку вошли в гостиницу, чтобы встретиться с его друзьями.

За ужином собрались двенадцать человек. Остальные пять женщин — все привлекательные, красиво одетые и увешанные украшениями — были немного старше Бэлль. Все были милы и, похоже, поверили в историю, которую рассказала им Бэлль: ее отослали в Новый Орлеан к тетушке, когда умерла ее мать. Бэлль добавила, что ее тетушка владеет шляпным магазином, в котором она работала — делала и продавала шляпы. Бэлль заметила, как легко слетает с ее губ эта ложь — в конце концов, в ней была доля правды, — и ей даже удалось немного рассмешить присутствующих рассказами о самых странных покупателях, которые заглядывали к ним в магазин.

Как ни удивительно, никто не спросил, почему она села на корабль до Марселя. Многие из присутствующих были знакомы с Жерменами, поэтому история о том, как Бэлль ухаживала за Аврил, когда ту укачало, уже была им известна. Бэлль нравилось, что ее воспринимают как веселую и добрую девушку, нравилось видеть восхищение Кловиса.

Если бы Бэлль пригласили на такой ужин в Лондоне, ее акцент немедленно выдал бы ее низкое происхождение. Но, к счастью, французам не дано было уловить тончайшие оттенки английского языка. Марта всегда воздавала хвалу манерам Бэлль — спасибо Мог, — но когда девушка впервые увидела на столе множество столовых приборов и различные бокалы, ею тут же овладел страх.

Однако она следовала примеру остальных и поймала себя на том, что ей по-настоящему приятно находиться в роскошном ресторане гостиницы с красивым и внимательным спутником, пить шампанское, наслаждаться чудесной едой и быть в центре внимания. Бэлль знала, что выглядит просто сногсшибательно в кружевном вечернем платье, и, несмотря на то что на шее у нее, в отличие от остальных дам, были не бриллианты, а всего лишь красные бусы, она была молода и прекрасна, и весь мир лежал у ее ног.

Когда после десерта Бэлль встала из-за стола, она поняла, что слишком много выпила. Оказалось, что ей тяжело идти прямо, а лица окружающих были словно в тумане. Тихий внутренний голос нашептывал ей, что напиваться в компании едва знакомых людей опасно, но она не готова была ему внимать. К тому же ей было очень весело.

Когда Бэлль вернулась из дамской комнаты, ей преподнесли ликер. На вкус он напоминал кофе. Она выпила его одним глотком.

— Бэлль, с вами все в порядке? — спросил Кловис.

Она повернулась к своему спутнику, коснулась рукой его щеки и посмотрела в темные глубоко посаженные глаза.

— Все отлично, — заверила она его, хотя ворочать языком было все сложнее. — От поцелуя мне станет еще лучше.

— Поцелуй обязательно будет, но позже, — ответил Кловис и сжал ее руку.

В смежной комнате играл оркестр. Заслышав звуки вальса, Бэлль вскочила из-за стола, схватила Кловиса за руки и потащила его танцевать. Ей показалось, что остальные присутствующие пообещали к ним присоединиться, но она не заметила, пошли ли и они танцевать.

Бэлль помнила только, как ей нестерпимо захотелось спать, как она цеплялась за Кловиса. Она услышала, как он что-то сказал о том, что отведет ее к себе в номер, и в следующее мгновение Кловис уже обнимал ее за талию и помогал подниматься по огромной лестнице, застланной толстым красным ковром.

— Вы снимаете в этой гостинице номер? — спросила Бэлль, изо всех сил стараясь, чтобы ее язык не заплетался.

— Да, я все время здесь останавливаюсь, когда приезжаю в Марсель.

— Но что обо мне подумают, если я поднимусь к вам в номер? — продолжала допытываться Бэлль.

— В таких дорогих гостиницах вопросов постояльцам не задают, — ответил Кловис.

Бэлль помнила, как поднималась по лестнице, но ей показалось, что до номера они шли целую вечность. А потом наоборот — не успела она и глазом моргнуть, как оказалась совершенно обнаженной. Она смутно припоминала, как Кловис поставил ее перед огромным зеркалом и стал ласкать ее интимные места. Ей было приятно, но такое поведение казалось не совсем подобающим человеку, который всего лишь пригласил ее на ужин.

Следующее, что помнила Бэлль — как Кловис неожиданно тоже оказался обнаженным, и она с изумлением увидела, что его грудь и спина покрыты густыми черными волосами. Она хотела сказать, что это какая-то ошибка, что ей пора домой, но он не стал ее слушать и уложил на широкую кровать.

Остальное было как в тумане. Бэлль слышала какие-то французские слова, как она подозревала, непристойности, и чувствовала, как Кловис вошел в нее. Несмотря на выпитое, ей было стыдно, что она позволила себя напоить. И позволила Кловису поверить в то, что именно этого она и хочет.

Бэлль проснулась от мучительной жажды и сперва не поняла, где находится — в комнате было темно. Но когда она пошарила рукой рядом с собой и наткнулась на волосатую спину, она тут же все вспомнила.

Ей было стыдно из-за того, что она напилась. Что теперь о ней подумает мадам Албертин? Голова раскалывалась, изо рта неприятно пахло, и просто нестерпимо хотелось пить. Бэлль смутно помнила, что пользовалась смежной с номером ванной, поэтому выскользнула из постели и наощупь двинулась вдоль стены. Она нащупала дверь, но когда открыла ее, из коридора хлынул поток яркого света. Однако, прежде чем закрыть ее, девушка заметила еще одну дверь.

Больше всего в жизни Бэлль ценила удобства: ванну с горячей и холодной водой и унитаз со сливным бачком. У Марты была такая ванна, но слишком много девушек хотели ею воспользоваться. Очередь Бэлль наступала не так часто, как ей хотелось бы. У мадам Албертин был хорошая ванная комната, было даже биде. Но Бэлль еще никогда не видела таких роскошных уборных, как в этой гостинице. На мраморной подставке располагалась раковина. Имелись здесь и огромная ванна, унитаз и биде, а черно-белый кафельный пол сиял, как будто был мокрым.

Но, несмотря на восхищение такой роскошью, как только Бэлль закрыла за собой дверь, содержимое ее желудка вырвалось наружу — она едва успела подбежать к унитазу.

Казалось, что ее выворачивало несколько часов. В какой-то момент Бэлль стало так холодно, что пришлось закутаться в банное полотенце. Потом ее бросило в жар, и ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание. В конце концов, когда рвать стало нечем, Бэлль встала с пола и взглянула на себя в большое зеркало, висящее за ванной.