Наталья Калинина - Месть женщины

Превозмогая усталость, Лючия поднялась с кровати и стала вынимать покупки.

Она без особого труда втиснулась в этот demi-corset, однако застегнуть молнию на животе оказалось не простым делом. Лючия изо всех сил втягивала живот, тщетно пытаясь довести до верха пластмассовую застежку молнии.

Наконец, когда закружилась голова и перед глазами поплыли малиновые круги, ей удалось это сделать. Она стояла, довольная, перед узким высоким зеркалом, в котором с трудом умещалась ее массивная, словно сошедшая с древнегерманской гравюры, фигура. Совсем даже неплохо. Лючия провела по губам помадой (отвратительный до тошнотиков вкус гнилого апельсина!), нацепила на макушку жесткий, как собачий хвост, парик соломенного цвета. И, повалившись спиной на кровать, громко рассмеялась, дрыгая ногами.

В дверь кто-то постучал.

— Si [30] Да ( итал. ). , — машинально сказала Лючия. Она привыкла реагировать на стук к ней в дверь именно этим словом — в доме Грамито-Риччи было принято только так, а не иначе.

Подняв голову, она увидела на пороге молодого человека — худого, черноволосого, с большими влажными глазами.

Она раскрыла от удивления рот и попыталась встать, но, почувствовав, как расходится на груди молния, отказалась от этой затеи.

Молодой человек смотрел на Лючию изумленными глазами.

Потом он что-то пролепетал по-французски, но она, разумеется, не разобрала от стыда. Молодой человек шагнул вперед, осторожно прикрыл за собой дверь и снова что-то сказал.

— Убирайся, — наконец выдавила из себя Лючия. — Разве ты не видишь, что я не одета?

Он улыбнулся и пожал плечами. И сделал еще полшага в ее сторону.

Лючия чувствовала, что близка к обмороку. Внутри живота стало горячо. Там пульсировало что-то в бешеном ритме. Дышать было нечем. А тут еще этот треклятый demi-corset.

Она знала, молния разъехалась до самого пупка.

— Madame, madame, — прошептал молодой человек и опустился на колени перед кроватью.

Далее он произнес длинную фразу по-французски, из которой Лючия поняла только то, что она очень красива.

— Не может быть, — ответила она по-английски, обращаясь к себе. — Это какой-то сон…

Молодой человек поднял правую руку и показал четыре пальца. Это наверняка что-то означало, но ей не хотелось сейчас думать — что именно. Она кивнула из приличия и закрыла глаза.

Она чувствовала, как он сел рядом на кровать — пружины слегка прогнулись под его весом, а ей показалось, будто она падает в бездну. Потом она почувствовала на своей груди его сухую холодную ладонь и тут же поняла, что узкая перепонка demi-corset между ног стала мокрой. «Неужели я уписалась? — мелькнуло в голове. — Какой стыд…» Она провалилась в кромешный мрак. Очнувшись, увидела, что молодой человек снимает джинсы и аккуратно кладет на кресло возле зеркала.

— Я девушка, — сказала Лючия по-английски. — Я боюсь, что будет больно.

— Virginal [31] Девственный ( фр ). ? — переспросил молодой человек и закивал головой. Потом поднял правую руку с оттопыренными всеми пятью пальцами и улыбнулся. — Куннилингус [32] Синоним минета. Мужские оральные ласки женских половых органов. . О’кей?

Лючия обратила внимание на его большой, поднятый почти перпендикулярно телу фаллос. Он оказался совсем близко от ее рта. Ей захотелось вцепиться в него зубами, рвать, сосать, пить кровь. Она с трудом сдержалась.

Молодой человек влез с ногами на кровать и сел ей на колени. Она охнула и снова почувствовала, как из нее вылилось что-то горячее. «Нет, я не уписалась, — дошло до Лючии. — Это… это потому, что я… что мне хочется с ним переспать». А он уже ловко расстегивал крючки на перепонке ее demi-corset. Наконец она почувствовала, что ее вульва свободна от этого тесного резинового нейлона с колючими кружевами. Он наклонился и поцеловал ее во влажный лобок. Потом его язык скользнул ниже, еще ниже…

Лючия взбрыкнула ногами, и молодой человек очутился на полу. Он лежал на паласе и смотрел с испугом и благоговением на возвышающуюся над ним тушу в расстегнутом до самого низа demi-corset и со съехавшим набок желтым париком.

— Кретин, неужели ты не умеешь делать ничего другого? — сказала Лючия, проворно вылезая из своего demi-corset. — Ну-ка ложись на спину.

Молодой человек повиновался. Его фаллос шевелился как живой.

Лючия переступила правой ногой через бедро лежащего, примерилась и с размаху опустилась на корточки, ощутив вместе с болью умопомрачительное отчаяние восторга.

В следующий раз Франческо привез длинное ожерелье из крупного розового жемчуга и золотые серьги в виде полураскрытой раковины, из которой выглядывали три жемчужины. Маша пришла в восторг, и в тот вечер они даже немного потанцевали.

— Франческо, это было чудесно, — сказала она, когда такси остановилось возле отеля и он крепко сжал ее руку, помогая выйти. — Ты избалуешь меня своими королевскими дарами.

Он обнял ее и поцеловал в душистый висок.

— Я люблю тебя, Мария. Больше жизни.

Он почувствовал, как поникли ее плечи.

— Не надо, Франческо, прошу тебя. А то я расплачусь, — прошептала она и добавила, повернув к нему голову, но по своему обыкновению глядя куда-то мимо него: — Я видела нехороший сон. Прошу тебя, будь осторожен.

— Может, ты меня поцелуешь? — спросил он, слегка сжимая ее хрупкие плечи. — Мне кажется, мы бы могли начать все сначала. Наш остров ждет нас. Я бы очень хотел снова там побывать.

— Ты сентиментален, Франческо.

Маша едва заметно улыбнулась.

— Это плохо?

— Хорошо, но… — Она осторожно высвободилась из его объятий. — Понимаешь, наше прошлое нам с тобой уже не принадлежит. Оно… Да, его растащили на части другие люди, с которыми мы… имели близкие отношения. Никто не виноват в этом, Франческо.

Она покачала головой и снова попыталась улыбнуться. Получилась жалкая гримаса.

— Нет, это я во всем виноват. Но я думал, что еще можно что-то поправить. Только не говори «нет», прошу тебя.

Он проводил ее до двери комнаты и поцеловал на прощание руку.

Она захлопнула дверь и, не раздеваясь, забралась с головой под одеяло.

Впереди был сплошной мрак.

Франческо успел выпить всего рюмку водки, когда перед ним возник Стефано. Он был по обыкновению приветлив и немного навеселе.

— Гуляешь в одиночестве, капитан? А где твоя принцесса?

Франческо неопределенно хмыкнул и заказал бармену две двойные порции водки.

— Ага, ей нравятся бриллианты и жемчуга, но того, кто их подносит, она не желает пускать в свою теплую уютную постельку. Я угадал, капитан?

Франческо молча кивнул.

— Или она набивает себе цену, или же эта женщина попросту фригидна. Не горюй, приятель, — Париж полон красивых женщин, которые за гораздо меньшую плату согласны не только раздвинуть ноги, а еще завести нашего брата так, как не умеет заводить самая любимая жена. Махнем к ним? — Стефано подмигнул Франческо и залпом выпил водку. — Даже кинжал ржавеет и приходит в полную негодность, если его долго держать в ножнах. Воздержание полезно только монахам — они от этого становятся еще глупее. У меня есть грандиозная идея.