Екатерина Вересова - Терпкое вино любви

— Вы не хотите оставить на стене какую-нибудь купюру? — спросил ее швейцар, который все так же стоял у дверей.

Ольга порылась в сумочке, нашла там помятую трешку и протянула ее швейцару. Через минуту ее трешка красовалась на самом видном месте.

— Спасибо! — крикнула она на прощанье швейцару, а про себя подумала: «Чтобы обязательно сюда вернуться…»

Когда Ольга добралась до университетского городка, было девять часов. Она надеялась, что Натали уже приехала и ждет ее где-нибудь на лавочке поблизости от общежития. Но рыжей шевелюры нигде не было видно. Ольга с досадой посмотрела на утопающий в зелени домик. Машинально бросила взгляд на окна последнего этажа и отсчитала несколько с правой стороны. Жалюзи в их комнате были опущены. Ольга подумала, что не отказалась бы попить чаю, заедая припасенной шоколадной конфетой, а потом уютно расположиться в постели с какой-нибудь книжкой. К тому же она страшно хотела в туалет. Но ведь по правилам они с Натальей должны возвращаться с прогулки вместе… Если она пойдет сейчас в общежитие, то могут догадаться, что они гуляли по раздельности. «Господи, какая глупость! — возмущенно подумала Ольга. — Что мы, дети малые, что ли? Может, нас еще парами в столовую водить будут, как в пионерском лагере?» Ольга побродила немного по парку, полюбовалась анютиными глазками на клумбах, выкурила сигаретку на скамейке. Народу почти не было. «Да что я, собственно, так волнуюсь? Ведь все нормальные люди еще гуляют по городу. Меня и увидеть-то некому. А Натали как-нибудь отговорится, скажет, что задержалась у киоска с кока-колой». Подумав так, Ольга решила плюнуть на все запреты и идти в общежитие.

Поднявшись на крыльцо, она, не глядя по сторонам, просеменила через холл и буквально влетела по ступенькам вверх. Кажется, ее никто не окликнул. В несколько секунд она преодолела четыре этажа, благо ноги у нее были сильные и длинные. Прежде чем свернуть в коридор, Ольга выглянула и убедилась, что он пуст. «Шпиономания какая-то, — усмехнулась она про себя, — казаки-разбойники». Быстро повернув ключ в замке, она влетела в комнату и захлопнула за собой дверь.

— Оля-ля! — вырвалось у Ольги, и она поймала себя на том, что начинает мыслить по-французски.

Она блаженно растянулась на кровати и некоторое время лежала неподвижно. Так она всегда сбрасывала первую усталость. Затем разделась, разбросав одежду по своей половине комнаты, и пошла в душ. Она долго стояла под теплыми струями, уставившись в одну точку, медленно воскрешая в памяти каждую минуту прошедшего дня.

Еще прошлой ночью она была дома. Наверное, колокольчики, которые стояли в белой бабушкиной вазе, уже завяли и начали сохнуть. А может быть, их уже выбросила Жанна Константиновна. Как быстро может меняться жизнь — раз! — и она уже в Париже. Более того, она уже чувствует здесь себя как дома. И, кажется, почти не скучает по милому скверику, где они с Мишелем так любили пить пиво… Здесь тоже есть скверики — и ничуть не хуже. И улицы здесь чище, и дома красивее… Нет, лучше уж раз и навсегда воздержаться от сравнений. Пусть Париж останется вне конкуренции — как ни с чем не сравнимое чудо.

Ольга вытерлась желтым полотенцем и вышла в прохладную комнату. За окном уже угадывался закат. Она вскипятила себе воду в стакане и положила туда ложечку чая. Развернула и откусила любимую «Стратосферу». Куда же все-таки запропастилась Наталья?

Пока ее нет, Ольга решила еще раз просмотреть слайды, которые Савельев принес ей перед отъездом. Она взяла с собой все до одного — на всякий случай, чтобы случайно не нашла Жанна Константиновна. А то она бы в обморок упала, увидев соседскую внучку в таком виде. Ольга по очереди вставляла слайды в «телевизор» и просматривала их на свет. Вот колье на черном фоне — прекрасный кадр, качество отменное. Молодец все-таки Савельев! Вот колье с обратной стороны — надпись неразборчива. Следующий кадр — фрагмент обратной стороны, на котором отчетливо видна надпись — divise pour unifier. А вот Ольга в воздушном бирюзовом платье и бриллиантовом колье. Общий вид на коричневом фоне. Подол изящным полукругом овивает ее ноги. Другой кадр немного приближает ее, так что получается портрет. Колье искрами играет на ее белой матовой шее. А после этого уже начинается порнография… Впрочем, Ольге даже нравились эти слайды. Савельев здорово ее снял, подчеркнул в ней все самое лучшее. Особенно ей нравился кадр, где она прижимает к груди охапку колокольчиков…

Ольга вздрогнула, услышав шаги по коридору. Наверное, это Натали! Не успела она подумать, как в двери завозились ключом. Она поспешно сгребла все слайды обратно в пакет и засунула в чемодан. Когда вошла Натали, у Ольги был вид проворовавшейся кошки.

— Ты уже здесь? — с притворным удивлением воскликнула Натали. — И как это мы разминулись?

Занятия в университете начинались в девять часов и заканчивались в четыре. Это было утомительно — семь часов напряженных занятий с коротенькими переменками в пять минут. Устраивался лишь один получасовой перерыв на обед. Зато ничего не задавали на дом. Время после занятий русским студентам разрешалось проводить по своему усмотрению. Питались кто когда хотел. Еда в обычной студенческой столовой была такой, какую Ольга видела только в профессорском зале университетского кафе. Здесь всегда было свежее мясо, какие-то необыкновенные супы, рыба под белым соусом, салаты и фрукты. Уже от одного этого Ольга чувствовала себя почти счастливой.

Первые два дня Ольга так уставала, что после занятий в университете шла в столовую, затем покупала в уличных палатках что-нибудь из еды на вечер, чаще всего — дешевые фрукты, и шла в общежитие. Там она принимала душ, после чего, не в силах изменить сложившейся привычки, повторяла французский. Потом они с Натали пили чай, который заваривали прямо в чашках с помощью маленьких кипятильничков. Натали обычно сплетничала о французских преподавателях, не обходя своим вниманием и их руководительницу Скляр.

— Видел бы наш Бологов, как она кокетничает с комендантом, а еще с этим молоденьким стажером Жаном. Про мужа этой стервы я уже не говорю, ему она и на родине рога наставляет по полной программе…

Ольге это было совсем не интересно, но что делать — приходилось терпеть. Иногда она просто отключалась и начинала прокручивать в голове прошедший день или, наоборот, строить планы на следующий.

Планы у Ольги были поистине наполеоновские. Она все-таки выпросила у Хлеба Профессии путеводитель, основательно изучила его и собиралась самостоятельно посетить все парижские достопримечательности. К счастью, от общих автобусных экскурсий ее освободили. Ольга сослалась на сильные головные боли, и ей пошли навстречу. Вкусив прелестей одиноких прогулок по Парижу, она уже не могла от них отказаться. Это был ее город, и она не хотела ни с кем им делиться. Она уже ощущала себя почти парижанкой. Французский лился из нее так легко, как будто она всю жизнь прожила во Франции. После того вечера, когда они с Натали разминулись в супермаркете, девушки договорились, что выходить из общежития будут вместе, а гулять по Парижу — порознь. Это было удобно обеим. Потом они встречались в скверике недалеко от автобусной остановки и вместе заходили в общежитие. Однажды Натали опоздала на целых полчаса, и Ольге пришлось сидеть и ждать ее, потому что прямо возле общежития стояла Елена Николаевна и беседовала с комендантом Жаком Дюшоном. Но все равно это было лучше, чем ходить повсюду за ручку с Натали.