Екатерина Вересова - Терпкое вино любви

Ольга и Мишель прошли по трапу и оказались в небольшом светлом холле. Вежливый швейцар остановил их и предложил Мишелю взять напрокат смокинг.

— У нас так принято, — поклонился он.

Ольге швейцар лишь приветливо улыбнулся, ее вид его вполне устраивал.

Мишель ненадолго удалился и вернулся преображенным, правда, наполовину. Ноги у него так и остались в синих джинсах, а выше пояса его вполне можно было принять за скрипача перед парадным концертом. На белоснежной рубашке графически выделялась черная «бабочка». Лицо, обрамленное волнистыми волосами, казалось бледным и мужественным. «Какой же он красивый… Просто Жюльен Сорель…» — невольно подумала Ольга.

Итак, все условности были соблюдены. Мишель взял Ольгу под руку, ввел ее в зал и усадил за столик, покрытый бледно-желтой скатертью. Не успели они устроиться, как корабль загудел и стал отчаливать от берега. Через минуту он уже вырулил на середину реки и медленно поплыл вниз по течению. Ольга впервые смотрела на набережные с такого ракурса. Первые минут пять она крутила головой то в одну сторону, то в другую, стараясь успеть осмотреть оба берега. Но потом к их столику подошел усатый импозантный официант, предложил сразу по бокалу легкого вина и спросил, что бы они хотели заказать.

— Что ты будешь? — спросил Ольгу Мишель.

— Чего я не люблю, я уже сказала, а в остальном полагаюсь на твой вкус, — эту фразу она слышала в каком-то фильме.

— Прекрасно, — Мишель придвинул к себе поближе меню, бегло изучил его и начал диктовать официанту заказ:

— Устрицы и острый сыр. К ним бутылочку Шабли… — он уверенно и со знанием дела называл блюда, что-то уточнял, а Ольга потягивала прохладное вино и рассеянно смотрела сквозь стеклянные стены на проплывающие берега.

«Неужели все это происходит со мной? — думала она. — Я плыву по Сене, пью настоящее французское вино в обществе настоящего француза?»

Очень скоро принесли закуски — устриц и сыр.

— Слушай, — сказала Ольга, взглянув на двустворчатые ракушки, — вид у них какой-то несъедобный. Они вареные или жареные?

Мишель искренне рассмеялся.

— Да нет же, они сырые, — и он взял в руки одну раскрытую ракушку. — Поливаешь ее лимонным соком, посыпаешь солью и, пока она пищит…

— Пищит? — с ужасом переспросила Ольга. — Она что, живая?!

Мишель положил устрицу обратно на тарелку.

— Ну да, конечно… Свежевыловленная… Тебя это смущает?

Ольгу охватили противоречивые чувства. С одной стороны, ей было неловко, что она отказывается есть такое дорогое блюдо, а с другой стороны — до отвращения противно. Ее с детства посещали мысли об ужасной судьбе невинно убиенных животных, а тут — поедать нечто живьем и слушать при этом, как оно пищит…

— Извини, — сказала она, решив честно признаться, — но я, к сожалению, не смогу их съесть.

Мишель покачал головой.

— Н-да… Ты действительно совсем не такая… Как будто из другого мира. Но что же ты тогда будешь есть?

Ольга положила себе на тарелку тоненький кусочек сыра.

— Не беспокойся, — сказала она, — я очень люблю сыр.

— Нет, так дело не пойдет. Я собрался поразить твое воображение кулинарными изысками, а ты от всего отказываешься. Но я не сдамся.

Мишель подозвал усатого официанта и пошептал ему что-то на ухо. Тот с улыбкой кивнул.

Через пять минут перед Ольгой стояло блюдо с аппетитным, разрезанным вдоль большим раком.

— Познакомься, — сказал Мишель, — это омар. Он совершенно безопасен, и его едят маленькой ложечкой…

Все остальные блюда — грибы под майонезом в маленькой кокотнице, телячью печенку в остром соусе, ягоды, запеченные в вине, поданные на десерт, — Ольга поглощала с восторгом. Разумеется, обед был украшен прекрасным вином и беседой.

— Скажи, Оля, если не секрет, почему ты так интересуешься виноделием? — Мишель разливал по бокалам темно-золотистое вино. — Насколько я понял, это не относится к твоей профессии. Ты же учишься на филологическом?

— Да, — ответила Ольга и задумалась.

Она не могла пока решить для себя: стоит рассказывать ему о своих поисках или нет. Ведь, собственно, кто он такой? Какой-то студент, которому нечего делать в каникулы, и он развлекается с приглянувшимися девушками. И даже если Ольга ему действительно небезразлична, то знают они друг друга всего один день…

— Хочу поднять этот бокал за тебя, — сказал Мишель, поднимая рюмку. — Пообещай мне, что не будешь ничего от меня скрывать. Я ведь все равно узнаю…

Ольга внимательно посмотрела ему в глаза.

— Это большая тайна, и я не могу открыть ее первому встречному.

Мишель поставил рюмку на стол. Казалось, он сейчас лопнет от притворного возмущения.

— Значит я — первый встречный?! Я — первый встречный, да? — он отодвинул от себя тарелку. — Впрочем, да, я действительно первый встречный, — вдруг согласился он сам с собой, — первый и, надеюсь, последний. Или, может быть, ты рассчитываешь встретить второго? И именно ему все расскажешь?

«А чего я, собственно говоря, боюсь? — подумала Ольга. — Ну, первый встречный. Ну, расскажу я ему про бабочек. А дальше-то что? Пробуду здесь до конца месяца и вернусь домой. И больше никогда его не увижу… Драгоценности эти ему не нужны, тут таких «богатеев», как я, не сосчитать».

— Нет, не рассчитываю я никого встретить. Просто мы слишком мало с тобой знакомы, — сказала Ольга.

— Ну, это не беда, — Мишель снова взял свою рюмку, а другую вложил Ольге в руку. — Надо просто выпить на брудершафт. Зацепись за мою руку… Так… И пей обязательно до дна, — он произнес это таким серьезным и строгим голосом, что, казалось, пролей или не допей Ольга хоть каплю, и волшебное действие брудершафта сорвется. Но лукавые глаза Мишеля явно смеялись.

Ольга отлично знала, что после брудершафта полагается поцеловаться в губы. Ей не хотелось этого. Она уже так давно не целовалась, что отвыкла, и вообще она не представляла, как можно целоваться с кем-либо, кроме Мишеля… То есть Миши Левина. Он был ее первым и единственным мужчиной в жизни. С ним ей не нужно было задавать себе вопросы и искать в душе ответы на них. Она вспомнила как попытался ее поцеловать Вася Савельев и как она, испытывая омерзение, бежала из его квартиры и чуть не сбила в прихожей какой-то столик…

— Целоваться не будем, — объявил вдруг Мишель, выводя ее из задумчивости.

— А почему? — спросила застигнутая врасплох Ольга.

— Хороший вопрос, — расплылся в улыбке Мишель. — Мне нравится твой вопрос. Но я, к сожалению, не могу ответить на него первой встречной…

Ольга рассмеялась.

— Ладно, не обижайся, я расскажу тебе, почему я увлекаюсь виноделием. Только предлагаю сделать это на свежем воздухе.

Они сошли с корабля-ресторана и пошли вдоль набережной. Ветер продувал шнуровки на новом Ольгином платье. Дойдя до первой же скамейки, они сели, и Мишель достал из кармана сигареты.