Екатерина Вересова - Жаркие объятия разлуки

— Ты что, Верунь? — вдруг услышала она знакомый голос.

Сердце Вероники замерло. Она не поверила своим ушам. Это был Максим! Он откинул капюшон и радостно улыбнулся ей.

— А ты… а ты разве не умер? — дрожащим голосом спросила Вероника.

— Ну что ты такое говоришь, дурочка, разве мог я оставить тебя? — ласково ответил Максим и притянул ее к себе.

Не помня себя от счастья, Вероника прижалась к нему, но вдруг почувствовала, что… засыпает.

Ей приснился ужасно странный сон: как будто она сидит в каком-то водоеме, вроде маленького бассейна. Рядом, на лужайке, резвится вместе с Томом Глафира. Вокруг так тихо, спокойно — не жарко и не холодно… Кажется, что вместо воды в водоеме налит какой-то ароматный кисель. Тело утопает и нежится в нем… Потом вдруг оказывается, что Вероника уже не одна в этом чудесном бассейне — кто-то медленно и нежно размазывает пальцами кисель по ее спине, плечам, ягодицам… Она хочет обернуться и посмотреть, кто это, но он всякий раз успевает спрятаться. «Девушка! Девушка!» — игриво шепчет он ей из-за спины. «Если он называет меня «девушка», значит, это кто-то незнакомый», — сонно думает Вероника. А между тем голос становится все настойчивей и тверже…

— Девушка! Девушка! Просыпайся! — теперь голос звучал откуда-то издалека, словно сквозь ватное одеяло.

«Просыпаться? — вяло шевельнулась мысль в голове у Вероники. — А разве я сплю? Я же в лесу, в киселе — и мне хорошо здесь…» Она вдруг почувствовала, как кто-то осторожно трясет ее за плечо.

— Открывай глаза! Открывай! Так ведь и помереть недолго!

«Что у меня с глазами?» — Вероника попыталась поднять руки к лицу и пощупать свои глазные впадины. Но руки не слушались. Тогда она изо всех сил напрягла веки и с трудом открыла глаза.

— Ну, слава Богу… — раздался тот же голос у нее над ухом.

Едва придя в сознание, Вероника сразу определила, что она в больнице. Значит, все ей приснилось — и тенистый парк, и Максим…

Вероника хмуро огляделась. На соседних кроватях лежали женщины — почти все спали. Над одной из них склонилась медсестра — кажется, она собиралась ставить ей капельницу. Вероника захотела подняться, но не смогла. Во всем теле была разлита свинцовая тяжесть, руки и ноги казались чужими. Она позвала медсестру.

— Скажите, что со мной случилось? Я помню, как меня ранили ножом на рынке. Это опасно?

— Никто тебя не ранил, — спокойно отозвалась медсестра, возившаяся с капельницей возле соседней кровати. — Выкидыш у тебя был. Сознание потеряла. Кровотечение открылось. На «скорой» тебя привезли, почистили… Ничего страшного — обычная чистка… Оклемаешься после наркоза, ночь переночуешь — и домой.

Вероника едва сдержала радостный возглас. Значит, у нее не будет ребенка от этого ублюдка! Бог сам позаботился о том, чтобы его не было… Однако первая радость тут же сменилась беспокойством: ей же фактически сделали аборт. Вероника знала, что первый аборт может грозить бесплодием…

— А у меня будут еще дети? — встревоженно спросила она.

— Будут, будут… — успокоила ее медсестра. — Тебе повезло — сам Потемкин дежурил. Он такой врач, что из других районов к нему на прием записываются…

И вдруг Вероника разом все вспомнила. Вот она сидит в своей палатке — сонная и вялая… Вот приходит соседка-хохлушка — и просит ее последить за колготками… Потом — резкая боль в животе… И с этого момента она уже ничего не помнит. Сколько сейчас времени? Вероника с трудом подняла левую руку — пластмассовые часы были на месте. Пять часов вечера! А как же ее товар? Да еще и эти дурацкие колготки, за которыми она обещала приглядеть…

Вероника собрала все силы, которые у нее были, и встала. Она обнаружила, что одета в выцветший, невероятно застиранный халат, цвет которого ее мама определила бы выразительным словечком «псивый». Пуговиц на нем не было, только две оборванные веревочки.

— Туалет — в конце коридора, — не поворачивая головы, сказала медсестра.

— Скажите, а где моя одежда? — тихо спросила у нее Вероника.

— А тебе на что?

— Понимаете, мне очень надо уйти.

— Не дури. Куда ты пойдешь такая? Тебя же ветром с ног свалит. Отлежись хотя бы до вечера.

— Это мои проблемы… — вздохнула Вероника. — Так где одежда?

— Иди к старшей сестре и пиши расписку, там и получишь… — сдалась медсестра и напоследок смерила Веронику сочувственным взглядом, после чего покачала головой. — Куда только матери смотрят… — проворчала себе под нос она.

Заканчивался последний вечер, когда Вероника могла ночевать у тети Тамары… Она уже обещала ей, что завтра уйдет на квартиру. Вещи были собраны — Вероника убрала даже полотенце из ванной. Сегодня она из принципа не пойдет мыться перед сном. Вообще не зайдет больше в ванную… Если бы не было так опасно ночью на улице — она бы с удовольствием осталась ночевать прямо здесь, во дворе. Прижалась бы покрепче к Тому — и уснула…

Только недавно Вероника немного отошла от последствий наркоза. Целый день она пребывала в странном, полусонном состоянии — пока ехала из больницы на рынок, пока долго разбиралась с Галиной и соседкой-хохлушкой, сколько товара пропало по ее вине и сколько и кому она должна теперь денег. У Вероники не было сил ни спорить, ни оправдываться. Кроме нее самой, в этой истории не был виноват никто. На все истерические вопли с украинским акцентом она только молча кивала, а с Галиной ей хватило короткого разговора по существу.

— Постарайся вернуть в течение недели, — сказала ей Галина. — Иначе ты меня сильно подставишь…

Про квартиру и ночевку Вероника теперь заговорить с ней просто не решалась. О продолжении работы на рынке тоже не могло быть и речи. Снова надо было что-то решать…

Вдруг Веронику окликнул чей-то знакомый голос, и одновременно с этим Том радостно залаял. Вскоре возле качелей появилась неуклюжая виляющая хвостом Глафира, а за ней и хозяин — в неизменном белом спортивном костюме.

— Привет! — сказал он. — Наслышан, наслышан про твои подвиги…

— Извини, — холодно отозвалась Вероника. — Так уж получилось. Хорошей протеже из меня не вышло…

— Да ладно. Все ерунда. Как будто я Вальку не знаю. Он же психопат. Припадочный. Мы еще когда учились на физтехе, он такой же был. Два года уже психоаналитик к нему ходит… Я-то думал, он получше стал. А, видно, толку от этого мало… — Анатолий с досадой махнул рукой. — Знал бы, что он такой же остался, не стал бы тебя подставлять. Так что, — он развел руками. — Это ты меня извини…

— О чем речь! — вымученно улыбнулась Вероника и поймала себя на том, что использует любимые словечки Максима.

Внезапно она вспомнила свой недавний «наркотический» сон. Таких реальных снов ей не приходилось видеть еще ни разу в жизни. Максим был во сне совсем как живой, да и все остальные тоже…