Лора Вайс - Наследница (СИ)

Блин, честно говоря, достала она меня своей ревностью. Я схватила ее за плечи, пару раз встряхнула как котенка, отчего ревнивица тут же обмякла:

- А ну, угомонись! – гаркнула на нее. – Я пришла не мужа твоего отбивать, а повидаться с другом. Ты хоть знаешь, через что мы вместе прошли? Мы росли вместе, делили горести и радости, у нас полжизни за спиной.

Я ждала чего угодно, но не того, что случилось после. Катя начала рыдать, не плакать, а рыдать. Села на землю, вся съежилась, прямо как ребенок, которого наказали. У меня аж сердце заныло.

- Ты чего? – опустилась к ней.

Но она закрыла лицо руками и продолжила рыдать.

- Так, - подхватила ее под руку, - вставай, давай. Идем.

Мы подошли все к той же лавке, я усадила ее, потом достала из рюкзака бутылку воды и всунула в руки:

- Пей, - произнесла в приказном тоне.

Катя нехотя открутила крышку и сделала пару глотков.

- Ну? – наконец-то она пришла в себя. – Рассказывай, чего у вас такого случилось, что вы оба как мешком битые.

- Мишка у нас больной родился, - выпалила она и снова посмотрела на меня ненавистным взглядом. – Мы с самого его рождения каждые две недели катаемся в город, ходим по врачам, сдаем анализы, покупаем дорогущие лекарства на последние деньги, а не помогает. Ничего не помогает.

- Что с ним?

- Опущение почек. А сегодня обследование показало, что одна вообще отказывает, - и снова полились слезы.

- Может, я могу чем помочь?

- И чем же? Есть бабки на пересадку? Димка и так разрывается, в детдоме работает за гроши, халтурит, но этого недостаточно. Врачи говорят, без операции уже не обойтись. У нас здесь хорошо не сделают, предлагают ехать в Москву, но у нас нет на это денег.

- Сочувствую…

- Засунь свое сочувствие знаешь куда, - и она встала, вытерла слезы. – Димке и так нелегко, еще ты приперлась, он теперь вообще раскис.

И я ушла. Она права, зря я приехала. Здесь меня не ждали и не хотели видеть. У них свои проблемы, свои печали. Бедный Димон, бедный его малыш… За что судьба так жестока с ними, что такого ужасного они сделали, раз жизнь наказывает снова и снова.

Чтобы не возвращаться в заброшенную хибару и не пересекаться с Абигором, отправилась на кладбище в гордом одиночестве. Попробую найти могилу Гелика, возложу цветы, поговорю с ним и уеду, а точнее совершу переход. Все, на Жупровице можно смело поставить крест.

На небе резко собрались тучи, вдали над лесом засверкали молнии, а следом донеслись приглушенные раскаты грома. Сельское кладбище встретило неестественной тишиной, какая обычно возникает перед грозой. Чем всегда отличалось это место, так это чистотой, практически каждая могила была ухоженной, а все благодаря смотрителю деду Федору, в основном он заботился о тех, к кому больше не приходили. Помнится, Федор нам говорил, что людей нельзя бросать даже после смерти, мол, покойники тогда будут приходить во снах, требовать внимания. Пугал нас, а Гелик ему верил и боялся кладбища до жути, особенно после захода солнца.

Теперь он ничего не боится, его души больше нет на земле. Но здесь осталось его тело.

Я вошла через калитку, осмотрелась. Устланная щебнем дорога вела вглубь, где расходилась на несколько узких тропинок, что петляли между могилами. Старые раскидистые березы и липы хоть как-то украшали унылый пейзаж, у въездных ворот все так же стояла деревянная каморка деда Федора, только его самого не было. Интересно, жив ли он еще?

И как я найду Гела? Вдруг передо мной очередной раз возникли образы. Вот я, Гел и Димас, идем понурые. Я помню тот день, мы пришли проводить Катьку, которая повесилась.

Неожиданно мне на плечо легла чья-то рука, отчего я вздрогнула:

- Я помогу тебе, - за спиной стоял Абигор. – Пойдем, провожу к могиле.

- Зачем ты здесь? – нехотя глянула на него.

- Посчитал, что тебе понадобится компания.

Снова он испортил все планы. Придется ждать другого подходящего момента, чтобы уйти.

Абигор проводил меня до могилы. Мы оказались у небольшого клочка земли, обнесенного оградой, внутри была скамья, а напротив чернел невысокий холмик с железным крестом в изголовье. Я коснулась оградки:

- Ну, здравствуй, друг, - нет, все равно не верю, что он умер. – Куда отправилась его душа? – спросила Абигора.

- Неизвестно. В Преисподней грешников обезличивают, чтобы у демонов не возникало соблазна спасти какую-нибудь несчастную душу. Если он там, то ни я, ни ты никогда не найдем его. А что творится в райских кущах мне неизвестно.

Я тогда вытащила из рюкзака небольшой букет полевых цветов, положила у креста.

- Прости, Гел, - прошептала чуть слышно, - прости, что ушла, когда ты нуждался в помощи.

- Не вини себя, - Абигор подошел ко мне, попытался обнять, но я сразу отошла в сторону.

- Даже не пытайся судить мои чувства, - я подняла глаза к небу, темно-серые тучи продолжали сгущаться. – Тебе не дано их понять. Вы демоны Преисподней, вы не умеете сострадать.

- Извини, что я такой, какой есть, - Абигор разозлился. – Да, я не сострадаю всякому и каждому. Да, мне не жаль твоего друга. А знаешь почему?

Я посмотрела на него с презрением и… ненавистью? Именно, с ненавистью!

- Потому что, - продолжил он, - этот парень сам решил угробить себя. Сам пренебрег великим даром Отца. Даже твой одноногий качок сумел подняться.

- Да что с тобой? – подошла к нему. – Неужели не можешь сдержать свой словесный понос даже здесь? Я пришла проститься с тем, кого любила как брата! Он наравне с Димкой защищал меня, оберегал от здешних упырей, вытирал мои сопли, когда было совсем тошно. Как ты вообще смеешь что-то вякать? Сатанинское отродье! – крикнула так громко, что мои слова эхом пронеслись по кладбищу.

- Ты права, я сатанинское отродье, я демон, но если бы не мое сострадание, которого по твоему мнению нет, ты испустила бы дух сразу после рождения!

- И что теперь? Ножки тебе целовать за это? А вообще, я уже начинаю жалеть, что не сдохла тогда в той канаве, так что еще неизвестно, благородный ли поступок ты совершил! Сострадание, мать его, он проявил! Да пошли вы все со своим пресловутым состраданием!

И я ощутила силу внутри, еще чуть-чуть и она выйдет за пределы тела. Нет, этого нельзя допускать. Тогда схватилась за ограду, сжала покрепче, чтобы перенаправить гнев:

- Уходи, - сказала тихо. – Уходи, Абигор. Не доводи до греха. Дай мне побыть наедине с другом.

- Прости меня, - тут же успокоился он. – Я был не прав.

Спустя мгновение его не стало.

Наконец-то! Вот мы и одни… Я села на скамейку, откинулась на ограду и погрузилась в себя. Тишина окутала все вокруг, лишь иногда слышались далекие раскаты грома. Мне не хотелось плакать, не хотелось жалеть ни его, ни себя, я просто сидела и созерцала невысокий холм с крестом в изголовье. Надеюсь, Гелик сейчас где-то наверху, отдыхает и не вспоминает о тяготах прошлой жизни, ведь он был хорошим пацаном, добродушным и по-детски наивным.