Легенда о прекрасной Отикубо

Беседуя между собой таким образом, супруги направились в западный павильон. Синокими еще спала за пологом. Пока Отикубо будила ее, от наместника прибыло послание новобрачной.

Митиёри повертел письмо в руках.

— Хотелось бы мне первому взглянуть на него, но, может быть, там написано что-нибудь не для посторонних глаз… Отдай Синокими, пусть прочтет, но потом покажите мне непременно!

И с этими словами он сунул письмо за полог. Отикубо передала письмо своей сестре, но та никак не решалась раскрыть его.

— Позволь, я прочитаю тебе вслух, — предложила Отикубо.

Синокими замирала от тревоги, вспоминая, какое ужасное, какое оскорбительное письмо прислал ей Беломордый конек наутро после их первой встречи.

Неужели опять случится то же? Сердце разрывалось у нее в груди от страха.

Отикубо начала читать:

Ах, верно говорится в старой песне:

— Напиши ему скорее ответ, — стала упрашивать сестру Отикубо, но Синокими отмалчивалась.

Стоя перед задернутым пологом, Митиёри громко требовал, чтоб ему тотчас же показали письмо.

— Отчего тебе так не терпится взглянуть на него? — И Отикубо подала письмо мужу.

— Хо-хо, не слишком-то оно длинное, — заметил Митиёри. — Ну же, не медлите с ответом.

И, вернув письмо, приказал немедленно подать Синокими тушечницу и бумагу.

Синокими смутилась при мысли, что Митиёри прочтет ее ответное стихотворение, и не могла собраться с мыслями. Но Отикубо не давала ей покоя:

— Скорее, скорее… Что подумает твой муж! Медлить неприлично!

Наконец Синокими начала писать, словно в каком-то забытьи:

— Дайте взглянуть! — воскликнул Митиёри. — Я сгораю от любопытства…

У него был при этом очень забавный вид.

Посланцу наместника вручили письмо Синокими, наградив, по обычаю, подарком.

Наместник собирался двадцать восьмого числа этого месяца отплыть на корабле в Дадзайфу. Значит, он должен был покинуть столицу еще ранее этого срока.

Митиёри устроил такое великолепное торжество по случаю третьей ночи, словно Синокими первый раз выдавали замуж.

— Муж больше ценит свою жену, если видит, что в родительском доме ее окружают вниманием и заботами, — сказал он Отикубо. — Любовь его от этого возрастает. Позаботься, чтобы у Синокими ни в чем не было недостатка. Вникай в каждую мелочь. Раз мы выдаем ее замуж из нашего дома, то стыдно нам было бы отнестись к ней так, словно мы торопимся ее с рук сбыть.

Отикубо вдруг пришла на память та ночь, когда Митиёри впервые посетил ее.

— Помнишь нашу первую встречу? Что у тебя тогда было в мыслях? — спросила она. — Акоги так боялась, что ты меня бросишь! Скажи, почему ты, как только увидел меня, так сразу полюбил?

Митиёри лукаво улыбнулся.

— Акоги боялась, что я брошу тебя? Вот уж напрасно! — И он пододвинулся к Отикубо поближе. — Ты мне стала еще дороже с той самой ночи, когда я услышал, как мачеха оскорбляет тебя: «Отикубо такая! Отикубо сякая!» Всю эту ночь до зари я строил планы, как отомстить ей. И я исполнил все, что задумал. Ради моей мести я не пощадил даже бедняжку Синокими, вот почему я теперь стараюсь вознаградить ее за прошлое. Мачеха твоя как будто оттаяла, а Кагэдзуми — так тот, видно, человек неглупый, все отлично понимает.

— Матушка не раз тепло благодарила нас, — ответила Отикубо.

Только стало смеркаться, как пожаловал наместник. По случаю торжества в честь третьей брачной ночи все его спутники были щедро одарены.

Начиная со следующего утра, наместник, по обычаю, стал возвращаться домой, не таясь от людей, когда солнце уже стояло высоко в небе. Он был красив собой, держался с достоинством. Какое может быть сравнение с Беломордым коньком!

— Близится день моего отъезда, — сказал он Синокими, — а у меня многое еще не готово. Каждый вечер я спешу сюда, утром тороплюсь обратно, на это уходит много времени… Переезжай ко мне в мой дом, там нет хозяйки. А потом поедем вместе в Дадзайфу. Выбери прислужниц себе по сердцу и собирайся скорее в дорогу. До отъезда остается только десять дней.

— Как? — испуганно воскликнула Синокими. — Ехать так далеко, покинув всех своих родных?

— Значит, ты отпускаешь меня одного? Всего несколько дней, как мы женаты, и уже всему конец? — Наместник так весело смеялся, что на него было приятно глядеть.

В душе он думал, что жена его хоть и очень мила собой, но чего-то в ней недостает. Однако не могло быть и речи, чтобы покинуть ее под предлогом скорого отъезда, раз он получил невесту из рук такого знатного человека.

— Будь всегда в сердечном согласии со мной, и все будет хорошо, — сказал он и решил немедленно перевезти к себе жену.

— Вот это всем зятьям зять, — сказал, смеясь, Митиёри. — Умчал с собой жену в мгновение ока, мы и опомниться не успели.

Чтобы достойным образом проводить Синокими в ее новый дом, Митиёри послал с ней самых достойных слуг, выбрав таких, к которым она уже привыкла.

Отбыли в трех экипажах.

Служанки из Сандзёдоно, которых приставили к Синокими, отказались было ехать с нею и начали роптать:

— Не хотим сопровождать чужую госпожу. Не наше это дело.

Но Отикубо строго сказала им:

— Извольте слушаться, — и отправила их с Синокими.

Высокое положение в свете не позволяло Отикубо самой сопровождать свою сестру.

Служанки в доме наместника всполошились:

— Новая хозяйка приехала. Какова-то она окажется! Начнет еще, чего доброго, обижать детей, — ах, как жаль их, маленьких! Наверно, капризов от нее не оберешься, ведь, говорят, она свояченица нынешнего фаворита…

От первой жены у наместника было двое взрослых сыновей. От второй — той, что недавно скончалась, — осталось трое детей: девочка в возрасте десяти лет и два мальчика помоложе. Наместник души не чаял в своих малышах.

Оба старших сына испросили отпуск у императорского двора, чтобы сопровождать своего отца в Дадзайфу.

Наместник должен был по случаю своего отъезда раздать много наград разным людям. Он дал Синокими двести кусков шелка и еще немало кусков цветных тканей с тем, чтобы сшить наряды для подарков. Но Синокими не была приучена дома ни к какой полезной работе. Она расстелила ткани перед собой и только беспомощно глядела на них, не зная, как взяться за дело. С горя Синокими позвала на помощь свою мать.

— Мой муж дал мне много кусков шелка, чтобы сшить из них наряды. Что мне делать теперь? Все прислужницы из Сандзёдоно молоды годами, ни одна не может мне помочь. Навестите меня потихоньку, матушка, мне очень хочется повидаться и с вами, и с моей дочкой.