Любовный дурман

«О милых жилище, возвратишься ли
снова к нам?
Неведомо мне совсем, что ныне Аллах свершит.

Увозят нас корабли разлуки, спешат они,
И глаз мой изранен — его стерли потоки слез

В разлуке с любимым,
что пределом желаний был
И мой исцелял недуг и горести прогонял.

Господь мой, преемником моим
для него ты будь —
Порученное тебе вовеки не пропадет».

«Язык моей страсти, знай,
в душе говорит с тобой —
Вещает он обо мне, что страстно тебя люблю,

И печень моя углями страсти расплавлена,
А сердце трепещет и разлукой изранено.

Доколе скрывать мне страсть,
которой расплавлен я?
Болят мои веки, и струятся потоки слез».

«Узнать ли, вернется ль близость
после разлуки вновь
И после печали и оглядок в их сторону?

Далеко минувшее, оно не вернется вновь!
Узнать бы, достанется ль мне близость
с любимою.

Узнать бы, соединит ли снова нас с ней Аллах,
И вспомнят ли милые любовь мою прежнюю.

Любовь, сохрани ты ту, кого неразумно так
Сгубил я, и мой обет и дружбу ты сохрани!

Поистине, я мертвец, когда далеко они.
Но разве любимые согласны, чтоб я погиб?

О горе, когда печаль полезна моя другим!
Растаял я от тоски и горя великого.

Пропало то время, когда близок я с нею был.
Узнать бы, исполнит ли желание мое судьба?

О сердце, горюй сильней, о глаз мой,
пролей поток
Ты слез и не оставляй слезы ты в глазах моих.

Далеко любимые, и стойкость утрачена,
И мало помощников, беда велика моя!

И господа я миров прошу, чтоб послал он мне
Опять возвращение милой
с близостью прежнею».

«Я таю с тоски, видя следы любимых
На родине их, потоками лью я слезы,

Прошу я того, кто с ними судил расстаться,
Чтоб мне даровал когда-нибудь он свидание».

«Привет вам! Без вас теперь
не в силах я обойтись,
И где бы ни были — вблизи или далеко,

Влечет меня к вам, друзья, всегда,
каждый час и миг,
И так же я к вам стремлюсь,
как жаждущие к воде.

Всегда подле вас мой слух, и сердце мое, и взор,
И мысль о вас сладостнее меда мне кажется.

О горе, когда ушел от стана ваш караван,
И с вами ушел корабль от мест,
куда я стремлюсь!»

«Увидит ли после дали этой опять вас глаз,
Услышу ли из жилища близкого голос ваш?

Сведет ли нас вновь тот дом,
который привык уж к нам,
Желанное получу ль, получите ль вы его?

Возьмите, куда б ни шли, носилки костям моим,
И где остановитесь, заройте их подле вас.

Имей я два сердца, я бы жил лишь
с одним из них,
А сердце, что любит вас так страстно,
оставил бы.

И если б спросили: “От Аллаха чего б желал?”
Сказал бы: “Прошенья ар-Рахмана и вашего”.

О, Марьям красавица, вернись —
ведь глаза мои,
Как облако дождевое, влагу струят свою.

Спроси ты хулителей моих прежде всех людей,
Увидишь, что тонут веки глаза в воде белков».

«Надеяться ль после дали вновь
на сближение с ней,
И дружбы услада возвратится ли полностью?

Поистине, в моем сердце страсть и волнение,
И толки доносчиков тревожат, и речи их.

Весь день пребываю я смущенным, растерянным,
А ночью надеюсь я, что призрак ее придет.

Аллахом клянусь, ко мне любви не забуду я!
И как же, когда душе наскучили сплетники?

Нежна она членами, и впалы бока ее,
И глаз ее в мое сердце стрелы метнул свои.

Напомнит нам ивы ветвь в саду ее тонкий стан,
А прелесть красы ее свет солнца смутит совсем.

Когда б не боязнь Аллаха (слава славна его!),
Сказал бы я столь прекрасной: “Слава славна ее!”»