Роковая ночь

— Странно, — сказал он, — что эта знатная дама погибла по собственной воле единственно из преданности старому вельможе, которого не любила! Никто не принуждал ее приносить себя в жертву покойнику. Здешний царь издал распоряжение, согласно которому глава городской общины непременно беседует с теми вдовами, которые заявляют о своем желании взойти на костер; он старается разубедить их. Если же какая-нибудь из них тем не менее кончает свои дни в погребальном пламени, то делается это вопреки воле городского наместника: женщины, которые на это идут, убеждены в том, что это добровольное самосожжение принесет им в потустороннем мире вечное счастье… Значит, Ханзаде принудила себя без страха принять смерть, зная, что в память о ней на месте сожжения будет установлено ее изваяние.

Пока Хабиб рассказывал мне все это, стараясь утешить меня и отвлечь, какой-то невольник подошел к дому и спросил обо мне. Услышав свое имя, я посмотрел на него и узнал: это был тот самый слуга. Он отозвал меня в сторону и сказал:

— О господин, моя прежняя хозяйка с гордостью пожертвовала собой, дабы ее добродетель была поставлена в пример всем единоверцам. Я же теперь в услужении у другой госпожи. Она безумно влюблена в вас. Прослышав о том, что вы собираетесь отплыть в Сурат, она послала меня к вам с предложением…

— Образ Ханзаде, — перебил я его, — был и остается в моей душе! Да простит твоя хозяйка мою невольную неблагодарность, но ни одна женщина не привлекает меня, кроме погибшей Ханзаде, — и, отказавшись таким образом от свидания с неизвестной особой, я подумал было, что ни ее, ни знакомого мне слугу уже больше никогда не увижу.

Однако этой же ночью последний вновь пришел в загородный дом Хабиба, где я отдыхал, и передал мне записку:

«Ваша беседа с моим слугой скорее обрадовала меня, нежели огорчила, и эта радость еще усиливает нетерпение, с которым я ожидаю случая Вас увидеть. Если воспоминание о Ханзаде в самом деле Вам дорого, то скоро мы оба сможем достичь желаемого».

Хотя это послание и привело меня в замешательство, я после недолгого размышления решил последовать за этим слугой. Он привел меня в какое-то малоприметное здание и там оставил в одной из комнат, сказав:

— Подождите, сейчас я приведу мою госпожу.

Вообразите же, что я почувствовал, когда увидел пришедшую с ним женщину — это была Ханзаде!

— Абу-л-Фарис, — прошептала она, — не думай, что я призрак… Я — истинная, живая Ханзаде! — и она рассказала мне о том, как один из жрецов помог ей спастись.

— Но дорогая моя госпожа, — сказал я, — никто не заставлял вас силой следовать за мужем в мир иной! К чему было предпринимать весь этот сложный обман?

— Я вынуждена была так поступить, — отвечала красавица, — ради того, чтобы перейти в твою веру.

Я бросился к ее ногам.

— Так все это было сделано ради меня? — воскликнул я. — О, благодаря тебе я сделался счастливейшим из смертных!

— Не радуйся так своей удаче, — возразила она, поднимая меня с колен, — сейчас Ханзаде уже не та завидная невеста, что была прежде! Городской наместник взял с меня большой выкуп за разрешение подвергнуться ритуальной казни, а жрецы потребовали себе большую часть оставшихся у меня богатств…

— Как ты жестока, — ответил я ей, — как ты можешь предполагать, что моя любовь и верность тебе были всего лишь расчетом? Нет, о прекрасная Ханзаде, когда ты выставила мне напоказ все сокровища своего дворца — помнишь? — да будет небо свидетелем, я всей душой мечтал об одной лишь тебе!

Так, рассказав все друг другу, мы решили как можно скорее отправиться в Басру Я взял нескольких верных слуг, простился с хозяином дома и еще до рассвета вместе с Ханзаде поднялся на борт корабля. Через некоторое время мы достигли Сурата; там пересели на другой корабль, направлявшийся в Басру, и после недолгого путешествия при попутном ветре достигли наконец порта. По прибытии в Басру мы отправились прямо в дом моего отца — радость его была неописуемой! Он принял Ханзаде очень ласково, и уже на следующий день мы все втроем предстали перед судьей.

Она в присутствии свидетелей отреклась от язычества, затем судья спросил, согласна ли она стать моей женой. Ханзаде ответила утвердительно, и судья сочетал нас браком, а свадебные торжества длились около двух недель.

Теперь моя возлюбленная Ханзаде всецело принадлежала мне. Наш супружеский союз был поистине совершенен, мы наслаждались счастьем в объятиях друг друга и молили небо лишь об одном: чтобы такая жизнь продлилась сколько возможно! Но увы, в нашей жизни радости сменяются горем, и горе — радостью. Прошло немного времени после моей женитьбы, и отец умер. Он распределил все свое имущество между моим братом, которого звали Хур, и мной. Брат употребил свою часть наследства на то, чтобы построить корабль и закупить достаточно товаров: он собирался совершить торговое плавание к острову Малабар.

Однако неудачи преследовали моего брата. Его корабль потерпел крушение, и хотя сам он выбрался вплавь и остался жив, но остался безо всяких средств к существованию. Я помог ему деньгами и снарядил его в новое плавание, но та же участь постигла его во второй раз. Тогда я посоветовал ему не сожалеть больше о потерянном состоянии и осесть в Басре. Я пригласил его к себе и окружил заботой. Так мы прожили некоторое время; я проводил дни, стараясь угодить Ханзаде и не имея других помыслов, кроме как о том, чтобы доставить ей радость. Брат же развлекался в компании друзей и часто отлучался из дому, чтобы принять участие в пирушке или побродить по городу. Оба мы не жалели средств на свои удовольствия. Поэтому через несколько лет мои доходы, прежде весьма значительные, сократились. Тогда я вошел в долю с одним богатым купцом, и вдвоем мы решили отправиться в голкондское царство. Первую остановку мы намеревались сделать в Сурате, чтобы запастись товарами и продать их затем в Голконде.

Итак, мы купили все необходимое для плавания в Сурат. Мой товарищ был очень порядочным человеком. Накануне отъезда из дому я простился с Ханзаде — она еле-еле выпустила меня из объятий — и наказал брату беречь мой дом и защищать мою жену от любых посягательств, прибавив:

— Я оставляю все под твою ответственность до самого возвращения. Прощай же!

И он многократно поклялся честью, пообещав верно служить мне в мое отсутствие.

Мы благополучно отплыли и вскоре достигли Сурата. В этом городе мы продали привезенные из Басры товары и на вырученные деньги приобрели товары, которые собирались сбыть в Голконде. Дальше мы с некоторыми затруднениями добрались до голкондского царства; там распорядились своим достоянием весьма удачно и получили хорошую прибыль. Мой спутник прекрасно разбирался в алмазах, и по его совету мы вложили приобретенные средства в драгоценные камни: он уверил меня, что алмазы окупят себя вчетверо, если продать их в Багдаде. Наконец мы отправились в обратный путь.