Песнь любви

А когда он окончил свои стихи, Тадж-аль-Мулук сказал: «Я вижу твое тяжелое состояние. Расскажи мне, отчего ты плачешь при взгляде на этот лоскут?». Тогда юноша вздохнул и ответил: «О владыка, моя история диковинна, и у меня случилось чудесное дело с этим лоскутом, его владелицей и той, что нарисовала эти рисунки и изображения», — и с этими словами он развернул лоскут. Вдруг на нем возникло изображение газели, вышитое шелком и украшенное червонным золотом, а напротив нее — изображение другой газели, которое было вышито серебром, а на шее — ожерелье из червонного золота и три продолговатых выдолбленных топаза.

Увидев это изображение и как хорошо оно исполнено, Тадж-аль-Мулук воскликнул: «Да будет превознесен Аллах, научивший человека тому, чего он не знал!» — и привязалось к сердцу его желание услышать историю этого юноши. «Расскажи мне, какая история у тебя случилась», — попросил он. И юноша стал рассказывать.

Знай, о владыка, что мой отец был купцом и не имел ребенка, кроме меня. А у меня была двоюродная сестра, которая воспитывалась со мной в доме моего отца, ибо ее отец умер. Перед смертью он условился с моими родителями женить меня на ней. И когда я достиг зрелости мужчин, а она — зрелости женщин, ее не отделили от меня, и меня не отделили от нее. Потом отец поговорил с матерью и сказал: «В этом году мы напишем запись Азиза и Азизы» — и, сговорившись с нею об этом деле, начал приготовлять припасы для свадебных пиршеств. А притом мы с моей двоюродной сестрой спали в одной постели и не знали, как обстоит дело, хотя она была более рассудительна, знающа и более сведуща, чем я.

И собрал мой отец все необходимое для торжества, и осталось только написать брачную запись, чтобы я мог войти к двоюродной сестре как к законной супруге. Но он пожелал сделать запись после пятничной молитвы и отправился к своим друзьям из купцов и другим приглашенным уведомить их об этом. Мать же пригласила своих подруг-женщин и позвала родственников.

Когда пришел день пятницы, комнату, где должны были сидеть гости, помыли и вымыли в ней мраморный пол, а во всем нашем доме разостлали ковры и поставили все, что было нужно, завесив сначала стены тканью, вышитой золотом. Люди сговорились прийти к нам в дом после пятничной молитвы, и, готовясь к этому, мой отец приготовил халву и блюда со сластями. Оставалось только написать запись.

Мать же отправила меня в баню и послала за мной новое платье из роскошнейших одежд. И, выйдя из бани, я нарядился в это роскошное платье. Оно было чудесно надушено, и когда я надел его, от меня повеяло благовонным ароматом, распространившимся по дороге. Я хотел пойти в мечеть, но вспомнил об одном моем товарище и вернулся пригласить его в наш дом, когда будут делать запись, и я говорил себе: «Займусь этим делом, пока не подойдет время молитвы».

И я вошел в переулок, в который никогда раньше не входил. А после бани в новой одежде меня пробил пот. И пот тек, и от меня веяло благоуханием. Я сел в начале переулка отдохнуть и разостлал под собою платок с каемкой, который был у меня, и мне стало очень жарко, и мой лоб вспотел, и пот лился мне на лицо, но я не мог обтереть его платком, так как он был разостлан подо мной.

Я хотел взять фарджию и обтереть ею щеку, но вдруг на меня сверху упал белый платок. И был он нежнее ветерка, и вид его был приятней исцеления для больного, и я схватил его рукой и поднял голову кверху, чтобы посмотреть, откуда прилетел он. И глаза мои встретились с глазами обладательницы этой газели.

Я увидел, как она высунулась из окна с медной решеткой, и мои глаза не видали ничего прекраснее ее. Она была так хороша, что мой язык бессилен ее описать. Поймав мой взгляд, она положила указательный палец в рот, а затем взяла свой средний палец и приложила его вплотную к указательному пальцу и оба пальца прижала к своему телу, между грудями, а затем убрала голову из окна, закрыла створку окошка и ушла. И в моем сердце вспыхнул огонь, и разгорелось великое пламя! И взгляд на нее оставил после себя тысячу вздохов, и я в растерянности не слышал, что она сказала, и не понял, какие она делала знаки.

А когда взглянул на окошко во второй раз, увидел, что оно захлопнуто, и прождал до захода солнца, но не услышал и звука и не увидал никого. Отчаявшись увидеть похитительницу покоя моего, я встал с места и захватил платок, а когда развернул его, на меня вдруг повеяло запахом мускуса. И такой великий восторг охватил меня от этого запаха, что я словно оказался в раю. И расстелил я этот платок перед собою, и оттуда выпал тонкий листок бумаги. Когда я развернул его, оказалось, что он пропитан благовонием и на нем написаны такие стихи:

Прочитав эти стихи, я устремил взор очей на красоту платка и увидел на одной из его каемок вышитые строчки такого двустишия:

А на другой каемке были вышиты строки такого двустишия:

И когда я увидел, какие были на платке стихи, в моем сердце вспыхнуло пламя. А страсть и раздумья во мне тот же час увеличились. И я взял с собой платок и записку, и принес их домой, не зная хитрости, чтобы соединиться с той красавицей, и не мог я, в любви пребывая, говорить о подробностях.