Хизер Грэм - Желанная и вероломная (Том 1)

С тех пор она ни разу не влюблялась. Какие бы солдаты ни проходили через эти места, каких бы друзей ни привозили с собой ее братья, в сердце девушки ни разу не шевельнулось ничего похожего на теплое чувство.

"Сердце мое не растаяло и сейчас", - убеждала она себя.

Но он разбудил иные чувства. Увидев полковника впервые, она нашла его привлекательным. Как только ее пронзили его поразительно синие глаза, в душе что-то шевельнулось, и девушка вмиг замерла от страха, осознав, что он ее возбуждает!

Если бы он умер, она бы не вынесла. И совсем не потому, что боялась остаться привязанной к трупу, а потому, что это был он.

И теперь, ухаживая за ним, она понимала, что ее чувства к нему становятся все сильнее. Ей хотелось позабыть о войне, хотелось вернуться в прошлое. Хорошо бы он был Грегори и можно было бы почувствовать тепло его тела, ощутить возбуждение, которое отмело бы за ненадобностью все разумные доводы.

Глядя невидящими глазами в горшок с мясом, девушка снова задумалась. Идет война. Молодой светловолосый фермер из Мэриленда, за которого Келли вышла замуж, похоронен на кладбище за фермой, а она осталась вдовой. Вдовой уважаемой, высоконравственной. Ей должно быть стыдно, что у нее так трепещет сердце, что не те мысли лезут ей в голову...

Сегодня он уйдет.

- Пахнет вкусно!

Вздрогнув от неожиданности, девушка оглянулась. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Камерон.

В сравнении с его загорелым торсом простыня казалась невероятно белой. Его нагота завораживала, даже когда он был без сознания, теперь же, выставив напоказ мощную мускулатуру и рельефный живот, он выглядел просто вызывающе.

- Что это вам взбрело в голову? - воскликнула Келли.

Ей хотелось, чтобы в ее словах слышался праведный гнев, но голос предательски дрогнул.

Он, простодушно улыбаясь, поднял руки вверх.

- О чем вы?

- Полковник Камерон, - холодно проговорила она, презрительно прищурившись, - вы ведь, кажется, из приличной семьи. А также, вполне возможно, учились в лучших учебных заведениях и вас воспитывали как джентльмена. Что в таком случае вы, обернувшись простыней, делаете у меня на кухне?

- Если вам угодно, миссис Майклсон, простыню я могу сбросить, задорно блеснул он синими глазищами.

- И это говорит тот, кто остался в живых и ходит по земле только благодаря моим заботам?! - возмутилась она.

Он пожал плечами, прошлепал через всю кухню и остановился у плиты, втягивая носом аппетитный запах.

- Миссис Майклсон, насколько я понял, вы относитесь ко мне чуть ли не как к двухлетнему мальчонке. И кроме того, вы изволили сжечь мою военную форму, что является сущим произволом. Но, как вы только что изволили напомнить, я должен быть благодарен вам за ваше милосердие Что же мне в таком случае надеть, подскажите?

- Лучше бы вы оставались в постели, отдыхали и набирались сил, с тем чтобы сегодня вечером уйти, - без тени смущения ответила она.

Он хотел было снять шляпу и раскланяться, но вовремя опомнился.

- Ну ладно, мундир можно заменить, но мне так нравилась моя шляпа! Неужели так уж необходимо было жечь и ее?

- Да, - отозвалась Келли.

- Жаль.

- Ничего, в шкафу наверху есть брюки и рубашки. Может быть, они не вашего размера, но, не сомневаюсь, вы , выйдете из положения.

- Вы предлагаете мне надеть военную форму Союза?

Она пожала плечами:

- Дареному коню в зубы не смотрят, полковник.

- Я не намерен уходить отсюда в военной форме янки, миссис Майклсон.

- По всей видимости, когда-то и вы носили синий мундир, полковник. Ведь ваш брат - военный врач в армии янки, и потому не исключено, что до отделения южных штатов и начала войны вы оба состояли на военной службе в армии США. Думаю, ничего с вами не сделается, если вы снова наденете синюю форму.

- Благодарю покорно, предпочитаю оставаться в простыне.

Камерон стоял так близко от нее, что ей вдруг захотелось завизжать. Нет, ему никогда не удастся ее смутить. Понятно, он бросает ей вызов абсолютно во всем к тому же, - но она не собирается сдаваться. Еще неизвестно, чья возьмет.

Келли мило улыбнулась и помешала тушеное мясо, умудрившись при этом немного отодвинуться от Камерона.

- Значит, вы намерены пробираться через линию фронта в простыне, полковник?

- Лучше в простыне, чем в мундире янки, миссис Майклсон. - Он взял у нее из рук большую ложку и попробовал соус.

Потом медленно перевел взгляд на нее:

- Пальчики оближешь, миссис Майклсон! Благодарю судьбу, что оставила меня умирать именно здесь, на пороге вашего дома.

- Судьба судьбой, - пробормотала Келли, отбирая у него ложку, - а теперь, будьте любезны, пойдите и оденьтесь.

Камерон не сводил с нее глаз, и взгляд Келли обжигал его жарким пламенем.

- По правде говоря, Келли, я просто не могу показываться в форме янки. Я не шпион, и не хватало еще, чтобы меня поймали и повесили как шпиона! Я не горю желанием погибнуть в бою, но исполняя свой долг - это, во всяком случае, достойная смерть. Если уж мне суждено быть повешенным, то по крайней мере за наше "правое дело".

- Ясно, - отозвалась девушка.

А она и не подумала об этом. Схватив Камерона как мятежника, янки его не повесят, а, вероятнее всего, отправят в лагерь для военнопленных. Со шпионами же в военное время расправляются круто. В Вашингтоне, например, бросили в тюрьму даже Роуз Гринхау, которая считалась признанной красавицей столичного общества. Поговаривали, что и ей не избежать казни.

Келли, впрочем, очень надеялась, что бедняжку минует подобная участь.

- Надеюсь, вы проявили ко мне такое милосердие не только для того, чтобы перед виселицей я предстал здоровым?

- Никакого особого милосердия я не проявляла.

- Значит, вы с самого начала действительно рассчитывали на то, что меня повесят?

- Нет, сэр, отнюдь, - раздраженно отозвалась она и, взмахнув ложкой, приблизилась к нему. - Полковник...

- Позвольте, миссис Майклсон. - Он отобрал у нее ложку. - Я еще в себя не пришел от того, что на меня бросались с саблями, обстреливали артиллерией, палили из ружей, а тут еще вы - с суповой ложкой!

Она сердито ругнулась вполголоса.

- Полковник, ваша мать, наверное, пришла бы в ужас, увидев своего сыночка, опоясанного простыней, на кухне у молодой женщины!

- Моя мать, мам, была мудрой и здравомыслящей леди и наверняка отнеслась бы к этому нормально. Впрочем, она была бы вам благодарна за спасение моей жизни и, уверен, не стала бы даже спрашивать, почему я нахожусь здесь без одежды.

- Полковник, я сейчас же вышвырну вас вон! - предупредила она.

- Хотите бросить меня, голого, на съедение волкам?!

- Не забывайте, что я янки. И с этими волками из одной стаи, - Нет, тихо сказал он, - я же забываю.

Келли посмотрела на него в упор, и странная дрожь охватила все ее тело. С чего, откуда в ней этот непонятный страх, похожий на предчувствие?