Хизер Грэм - Влюбленный мятежник (Том 2)

Ей и не пришлось.

Он издал неопределенный возглас и потянулся к ней. Негромко вскрикнув, Аманда позволила закатному огню своих волос накрыть его тело, а потом легонько коснулась его груди, сосков, горла. Эрик крепко прижал ее к себе, перевернул на спину, и они слились в бурном любовном порыве, словно подхлестываемые ураганом. Может, так оно и было.

Время стало их врагом. Его оставалось все меньше и меньше. За долгие месяцы между его приездами они стали словно чужими и в этом вихре пытались снова обрести друг друга.

Но даже когда они лежали, опустошенные и умиротворенные, Эрик по-прежнему наблюдал за ней. Его ладонь медленно гладила ее по плечу, и он смотрел на нее пристально, отстраненно.

- Лорд Данмор очень опасен, - произнес он наконец. - Кое-кто боится, что он высадится в Маунт-Вернене и похитит Марту Вашингтон.

- Да нет, он не посмеет! - пробормотала она и почувствовала, как он пожал плечами в темноте.

- Я боюсь, что он может заявиться сюда.

- Из-за оружия?

На какое-то мгновение Эрик запнулся.

- Но губернатор ничего не знает об оружии, любимая.

Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.

- Я никогда не предам этот дом, Эрик, никогда!

- Но кто же тогда Принцесса? - спросил он прямо.

Она покачала головой, глядя в сторону.

- Я никогда не предам Камерон-Холл, - пообещала она.

- Молитесь, леди, чтобы так и было, - прошептал он, прижимая ее к себе теснее.

Она ничего не ответила, наслаждаясь теплом его тела, но этого было недостаточно. Аманда поежилась, ей было страшно. Он уехал, и его не было так долго. Дни складывались в недели, потом в месяцы.

- Ты дрожишь, - заметил он.

- От холода.

- Я ведь держу тебя.

- Но ты уедешь, - удрученно сказала Она.

Аманда не могла видеть в темноте его глаза. Он смотрел на нее и почти готов был сказать о всей глубине своих чувств. Он так сильно любил ее. Ее красоту, ее огонь. Ему так нравилось, как она отдавалась ему: так естественно, так покорно. Она предавалась любви со страстью, и глаза ее при этом были прекрасны. Но все же...

Они могли быть глазами обманщицы.

Она знала теперь очень многое. Она знала об оружии и боеприпасах, спрятанных в доках. Если она предаст их теперь...

Господи, пусть она не сделает этого, думал он с мукой.

Глава 14

Нью-Йорк

Май 1776 года

Она не предала бы его! Господи, надо же было быть таким идиотом!

Так думал Эрик Камерон два месяца спустя, сидя в большой белой парусиновой палатке Вашингтона в Нью-Йорке и глядя на своего старого друга. Генерал только что закончил писать приказы о перебазировании корабля дальше к югу. Его старому другу и партнеру сэру Томасу, а сейчас полковнику сэру Томасу, удалось увести их корабль "Родная земля" из Бостона.

- Самое главное, - сказал ему Вашингтон,. - что конгресс дал разрешение на каперство. Любой урон, который ты сможешь нанести на море неприятелю, будет только приветствоваться.

Был конец мая. Все предыдущие недели они провели, окапываясь и роя траншеи, чтобы отбить ожидавшееся наступление на Нью-Йорк.

Для колонистов настали тяжелые времена. И вот в разгар этих событий Эрик сидел подле Вашингтона и слушал перехваченное шпионское донесение лорду Данмору о том, что в Камерон-Холле хранятся оружие и порох. Пришла также срочная депеша от генерала Льюиса, возглавлявшего ополчение Виргинии, с просьбой к Эрику прибыть как можно скорее, чтобы попытаться дать отпор ожидаемому нападению с моря.

У Эрика мерзли руки. Несмотря на почти летнюю жару, он чувствовал себя так, словно чьи-то ледяные пальцы в дьявольской пляске бегают по его спине. Он и так дал понять Аманде, что разрешает все сомнения в ее пользу. Он уже познал ее обман, но поверил ее клятвам.

Он никогда не был дураком. Чем сильнее были его чувства, тем большим казалось предательство. Грезя о проведенных с ней вместе ночах, он невольно мучил себя воспоминаниями о струящихся по его обнаженному телу волосах, ее глазах, блестящих, как изумрудное море, мечтал о ее глубоком и громком дыхании в его объятиях, о ее запахе, сладко дурманящем даже во сне.

Они были одни с Вашингтоном. Генерал с грустью посмотрел на своего друга и, достав откуда-то бутылку виски, предложил глоток Эрику.

- Последний раз ты был дома в конце марта?

Эрик кивнул в знак согласия. Он протянул генералу перехваченное донесение, подписанное "Принцесса", и грязно выругался.

- Не слишком ли поспешно ты ее осуждаешь? - предостерег его Вашингтон.

Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми, холодными и безжалостными, он сам это почувствовал:

- Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление может дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки виски и резко отдал честь.

- С вашего разрешения, я поплыву на юг.

- Каковы твои планы?

- Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!

Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:

- Будь осторожнее, Эрик. Боюсь, что тебя ожидает худшее. Здесь наступления пока не предвидится, а вот Данмор уже бороздит воды Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти свой дом разрушенным, сожженным дотла.

- Вполне возможно.

- А твоя жена...

- Клянусь, она от меня не уйдет!

- Эрик!..

- Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить ее во Францию под надежной охраной.

Вашингтон пожал ему руку:

- Может статься, что она невиновна.

- Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки. Но все доказательства прямо указывают на нее.

- Может, да. А может, и нет. Может, она заслуживает справедливого суда.

Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.

- Сэр, я уже свершил справедливый суд, - твердо сказал он.

Взяв предназначенные ему приказы, он оставил Вашингтона, пообещав вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал Фредерика и попросил того подобрать хорошую команду для корабля.

Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.

Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.

К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.

Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.

"Ну почему я не выбрал в жены ее? - с горечью думал Эрик. - Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!"