Виктория Борисова - Обычные суеверия

Правда, пока читал, возникло стойкое ощущение, что профессор знал гораздо больше, чем решился написать. Вот бы с кем поговорить! Но фамилия автора обведена черной рамочкой. В предисловии редакция выражает сожаление о его кончине на восемьдесят седьмом году жизни. Этой, последней, своей книги он так и не увидел — тихо отошел во сне почти сразу, как закончил ее. Что ж, можно только позавидовать…

Зато разрозненные куски информации наконец сложились в одно целое. Андрей никогда не интересовался криминальными разборками, но теперь знал, почему в последние годы так часто гремят выстрелы наемных убийц и почему так неуловимы загадочные киллеры.

Он чуть усмехнулся про себя. Редкий случай, когда знание совершенно бесполезно! Сколько ни нанимай охрану, ни покупай бронированные «джипы» и «Мерседесы», доступные лишь главам государств и воротилам наркомафии, от этих убийц спасения нет.

В самом деле, как спасешься от неприкаянной души, которая лишь на краткий миг обретает тело, чтобы отомстить за свою смерть и снова кануть в небытие, на этот раз уже навсегда? Для нее нет ни замков, ни заборов, и самая бдительная охрана бессильна…

Если бы только знали политики и бизнесмены, уголовные авторитеты и высокие чиновники — словом, люди, рвущиеся к деньгам и власти любой ценой, готовые по трупам идти к своей цели, что каждый из них находится в опасности! «Поднявший меч от меча и погибнет…» Остается только подивиться могуществу и отваге мага, решившегося приоткрыть завесу между мирами, чтобы хоть мертвые могли совершить свое правосудие!

И разве поверит кто-нибудь, что разгул криминала в Москве конца девяностых годов двадцатого столетия тесно связан с последствиями средневековой охоты на ведьм Западной Европе? Точнее, всего лишь с одним эпизодом — одним из многих тысяч! Андрей в который раз подивился, как прихотливо и странно действует порой закон единства, открытый еще друидами древней Британии. Как он там формулируется-то? Если отбросить изыски языка и толкования переводчиков, получится что-то вроде «любой феномен существования прямо или косвенно связан с любым другим в прошлом, настоящем или будущем», то есть «все влияет на все».

Черт, аж дух захватывает! Получается, каждый поступок, каждое слово, даже мысль могут иметь совершенно непредсказуемые отдаленные последствия. Андрей чуть приоткрыл глаза и на краткий миг воочию увидел тонкие, но прочные нити, опутывающие все вокруг и уходящие в бесконечность.

Прямо паутина какая-то! Иногда эти связи очевидны и заметны невооруженным глазом, иногда нет, но потяни за одну — и все изменится.

Он потряс головой, и видение исчезло. Андрей поднялся с дивана, ощущая непривычную вялость, и подошел к окну. Стоял, вдыхая прохладный, чуть влажный воздух, пахнущий прелыми осенними листьями. Легкий ветерок чуть колыхал тюлевую занавеску. Ночь выдалась безлунная, нигде не видно ни огонька, ни освещенного окна, словно вымерло все вокруг, исчезло, испарилось куда-то.

Андрей еще долго всматривался в ночную темноту, как будто пытался разглядеть там что-то важное. На секунду показалось, что вот оно, окно в пустоту! Протяни руку — и окажешься в совсем ином мире…

Германия, Аугсбург, год 1645

Лето 1645 года от рождества Христова в окрестностях славного города Аугсбурга выдалось на редкость жарким и засушливым. Посевы сгорели на корню, и люди только и могли что бессильно вздымать руки к небу, предчувствуя голодную зиму и разорение.

В городе цены на хлеб мигом взлетели почти вдвое, и многим семьям пришлось затягивать пояса потуже. Знающие люди качали головами и говорили, что здесь, конечно не обошлось без колдовства. В самом деле, разве сатана, враг рода человеческого, в черной злобе своей не ищет любую возможность навредить людям? И разве не ведьмы, его верные помощницы, могут при желании вызвать град, засуху, неурожаи и болезни?

Мало-помалу народ начал роптать на бездействие властей. Он требовал немедленно найти и покарать виновных, дабы зло не осталось безнаказанным.

Дошло до того, что чернь на улицах плевала вслед бургомистру и судье, крича при этом:

— Пусть остерегутся власть имущие, подкупленные богачами! Пусть остерегутся они вместе с женами и детьми! Все знатные семьи города предались магии!

Городской магистрат начал расследование и скоро выявил виновных. Жену трактирщика Целлера и вдову Циммерман арестовали по подозрению в колдовстве. Первая держала в доме большого черного кота. Многие видели, как она гладила его и даже о чем-то тихо разговаривала, чего уж точно не подобает делать доброй христианке. Ясное дело, что под обличьем кота скрывался сам дьявол!

Напрасно потом Маргарета пыталась убедить судей, что кот — это просто кот, бессловесная божья тварь, очень умная и ласковая, а главное — превосходно ловит мышей и крыс, которые сильно досаждали раньше ее хозяйству. Маргарету трижды поднимали на дыбу, вывернули плечевые суставы, но упорная баба все запиралась.

Только когда судья приказал привязать ее к железному «ведьмину креслу» да развести под ним огонь пожарче, трактирщица не выдержала и призналась, что наводила засуху, подвешивая горсть земли в мешочке из кожи некрещеного младенца над огнем в очаге, что отнимала молоко у соседских коров, а главное — что посещала шабаши на горе Блосберг, где плясала с демонами и предавалась с ними самому гнусному распутству, а кот ее каждый раз на этих сборищах принимал вид красивого молодого человека с огненными глазами и маленьким хвостиком с кисточкой на конце.

Она указала также своих сообщниц — пятнадцать других женщин, которые тоже отплясывали богомерзкие танцы на шабашах, губили скот, портили погоду и насылали на людей неизлечимые болезни. Судейские чиновники и священник только диву давались: все названные ведьмы были известны в городе своим благочестивым поведением, каждую неделю ходили в церковь и исповедовались, а Марта Штюмер столь щедро раздавала милостыню неимущим, что чуть не довела себя до нищеты.

Воистину козни сатаны не знают равных по изобретательности и коварству!

Вдова Циммерман — уродливая горбатая старуха — жила в покосившейся лачуге у самой городской черты и часто бродила по улицам, стуча клюкой по камням мостовой и бормоча себе по нос что-то непонятное. Седые космы развевались на ветру, голова мелко тряслась на тонкой шее, а прохожие поспешно отводили глаза и спешили творили крестное знамение, дабы уберечься от сглаза. На допросе вдова то хохотала, то скулила от боли, словно побитая собака.

Сколько ни пытали старуху, палачам так и не удалось добиться признания. Да что там признание — она и слова не могла произнести по-человечески. Не иначе как сам дьявол проник в ее тело, дабы затворить уста изнутри, решили судьи и отступились.