Джиллиан Карр - Из жизни звезд

— Тери Метьюз!

Кто-то назвал ее имя.

— Тери Метьюз из Ливонии, штат — Мичиган! — выкрикнула Опра. — Где вы? Покажитесь, счастливица!

«Опра? Опра называет мое имя?» — Тери остолбенела.

Брайен вскочил и зааплодировал; Опра с микрофоном в руке устремилась в зал, направляясь к Тери.

Этого не может быть!

— Тери, вставай, это ты! — закричала Жози. — Она вскочила и хлопнула ее по спине с такой силой, что Тери чуть не упала. — Скорей иди туда!

— Они ждут тебя! — не отставала от Жози и Мари.

Брайен помог подняться Тери на ноги, поцеловал и подтолкнул к Опра, приветственно раскрывшей руки.

Тери не могла дышать. Она была не в состоянии думать, даже бежать. Ее охватила паника.

«Нет, нет, нет и нет!» — повторяла про себя Тери. Рушилась ее спокойная новая жизнь, ее культивируемая безвестность. Опра разговаривала с ней — и ее видели по национальному телевидению.

Ей оставалось лишь молиться о том, чтобы никто ее не узнал.

Он узнал ее сразу, как только увидел по телевизору эти изумительные глаза лани, которые он не сможет забыть никогда, которые снились ему по ночам все эти долгие годы.

Это была она! И хотя в это невозможно было поверить, но это была она! Годы лишь превратили ее юную небесную красоту в земную красоту женщины… Он не мог оторваться от телевизора, смуглое лицо его так побледнело, что приобрело цвет чикагского снега.

Ему хотелось броситься к ней и заключить в объятия.

Тери Метьюз? Ну да, она наверняка изменила имя. Потому-то он и не мог найти ее. Тери Метьюз из Ливонии, штат Мичиган. Да, Джина, далеко ты забралась.

И все же после многих лет бесплодных поисков он нашел ее. На сей раз ей не удастся убежать от него.

Ева провела Максин Гудмен в гостиную и предложила сесть на один из обитых замшей стульев. Ее удивила миниатюрность женщины. Ева считала, что директор лучшей нью-йоркской фирмы по обеспечению личной безопасности клиентов должен обладать более внушительной внешностью. Что же касается Максин Гудмен, то в своем темно-красном костюме с красным шарфом, непритязательными сережками, манерой слушать собеседника, она вполне могла сойти за школьную учительницу. Каштановые волосы ее были коротко подстрижены. Однако при всем ее изяществе в ней чувствовалась сила, и карие глаза смотрели проницательно. Когда Максин откликнулась на сиденье, Ева решила, что ей около сорока.

— Я рада, что вы так оперативно отреагировали, мисс Гудмен… Хотите кофе? — предложила Ева.

— Нет, благодарю вас… Пожалуйста, зовите меня Максин. Нам придется часто встречаться, пока это дело не разрешится, поэтому не будем столь официальными.

Еве нравилось, как говорила Максин: четко, уверенно, и доброжелательно. Это, несомненно, внесло успокоение в ее смятенную душу.

Как утверждала Натали, половина всех знаменитостей Голливуда и Нью-Йорка находятся под охраной Максин Гудмен. Ее репутация среди богатых, ставших жертвами шантажа и угроз, была безупречной. В течение тринадцати лет она служила в нью-йоркской полиции и приобрела славу первоклассного детектива по расследованию убийств, что помогло ей пять лет назад открыть собственную фирму по обеспечению безопасности клиентов в Манхэттене. Она не только наняла ушедших в отставку агентов секретной службы в качестве телохранителей для своей элитной клиентуры, но и окружила себя высококвалифицированными детективами и лаборантами, наладила связь с другими солидными фирмами и лабораториями. Ее известность росла, и Максин Гудмен открыла фирмы на Западном побережье. Ее услугами пользовались многие знаменитости из Лос-Анджелеса и Лас-Вегаса. Она отлично руководила всеми операциями, о ее доблести и умении складывались легенды. Максин Гудмен отличалась блестящими аналитическими способностями, здравым смыслом и логикой, все это дополнялось интуицией и огромной работоспособностью. Знаменитости охотно платили ей ежемесячный гонорар и спокойно спали по ночам.

— Вы не будете возражать, если я запишу на магнитофон ваше интервью? — спросила Максин, делая пометку в записной книжке в кожаном переплете. — Иногда незначительные изменения интонации могут оказаться очень важными. Мой секретарь занесет всю беседу в ваш персональный файл.

Ева кивком выразила согласие, и Максин потянулась к кожаной сумке. Она поставила миниатюрный магнитофон на стеклянном столике для кофе и нажала на кнопку.

— Ну что ж, расскажите мне все о письмах, которые вы получаете.

Ева поняла, что Максин Гудмен незаметно наблюдает за ней и осматривает комнату, где разыгрывалась драма. Они обе некоторое время приглядывались друг к другу и, кажется, почувствовали взаимное расположение. Глядя на руки, Ева стала вспоминать события последних трех беспокойных недель.

— Первый зеленый конверт появился двадцать восьмого сентября, — начала Ева. Второй, точно такой же — на прошлой неделе, когда я уезжала в Лондон. И в оба, — при этих словах Ева невольно содрогнулась, — были вложены лоскутки ткани от одежды, в которой я была накануне появления писем.

Максин поджала губы.

— Я могу взглянуть на эти конверты?

— У меня только один — второй. Первый я разорвала и выбросила… Глупо, конечно, — Ева покачала головой и состроила гримасу. — Я до сих пор не могу поверить в реальность этого… Вначале я подумала, что это просто чья-то дурацкая шутка.

— Ну, это вполне нормальная реакция, Ева… я могу вас так называть? Пожалуйста, наденьте эти перчатки… возможно, там есть чьи-то отпечатки пальцев.

Ева кивнула, натянула тонкие хлопчато-бумажные перчатки и направилась к письменному столу, цвета слоновой кости, что стоял у большого окна, выходившего на Центральный Парк. Она открыла средний ящик и осторожно вынула оттуда зеленоватый конверт. Казалось невероятным, что здесь, в ее уютной солнечной квартире, устланной роскошными коврами и обставленной любовно подобранной мебелью, где она грелась у отделанной розовым мрамором камина, в окружении столь дорогих ее сердцу вещей: хрустальной статуэтки балерины, подаренной ей Нико в день рождения; картины Дега, купленной ею после выхода двадцать пятой обложки журнала «Мода», бежевого пледа ручной вязки, который прислали ей из дома во время ее первой зимы в Нью-Йорке, ей угрожала неведомая опасность. Она была рада передать конверт в руки Максин. Ей было противно прикасаться к нему.

Максин к тому времени успела натянуть вторую пару перчаток.

— Я понимаю, что конверт прошел через многие руки, но здесь кто-нибудь, кроме вас, трогал его?

— Нет.

— Хорошо. Мне нужны отпечатки ваших пальцев для сравнения.

Лоскут золотистого ламе сверкнул на солнце, когда Максин вынула его вместе с единственным листком разлинованной зеленой бумаги. Прищурившись, она прочитала: