Джиллиан Карр - Из жизни звезд

— Нет, но у Свенсона и Тамбурелли есть, а один из них всегда рядом.

— Рядом? Где рядом? Этот лунатик отрезает лоскуты от твоей одежды, а они не могут даже застать его на месте преступления!

— Моника, «Защитник» — лучшее агентство охраны на обоих побережьях. Все пользуются его услугами, ты же знаешь. — Ева посадила Беспризорницу на подушку и поднялась. Она стала нервно ходить по комнате, покручивая обручальное кольцо на пальце.

— Что еще можно сделать? Я не хочу, чтобы эти вонючие газеты совали нос в мою жизнь. Я не намерена стать заложницей этого психопата. Он не заставит меня покончить с жизнью или скрываться наподобие Сэлтона Рушди.

— Расскажи Нико.

— Я собираюсь это сделать, — Ева снова подумала о младенце. Ради младенца, ради них она должна посвятить в это Нико. Это будет большим облегчением для нее — не нести же ей всю тяжесть одной, Ева знала, что Нико будет рядом. Как только узнает, что возле нее творится, он придет на помощь. «Здорово! — вздохнула Ева. — Мы будем всегда вместе, всегда неразлучны, — как два Аякса, как инь и ян [10] Инь и ян — мужское и женское начало в космологии. , как Миннеаполис и Сент-Пол.

— Cara mia [11] Cara mia — любимая моя ( ит. ). , — мурлыкал Нико, целуя шею и пышные груди.

Он вдыхал аромат розовой воды, которой пахли ее волосы, ощущая легкое теплое дыхание над ухом, когда ее язык касался его чувствительной мочки. Засмеявшись, он осыпал роскошное тело еще более горячими поцелуями. Она была богато одарена природой — красивая, умная и искусная в любви.

Оба не заметили, как соскользнуло на пол парчовое одеяло, пока они, извиваясь, предавались любовной игре. Телефонный звонок стоявшего на керамическом столике аппарата прозвучал словно визг пилы в первозданном лесу.

— Проклятье! — сказал Нико.

— Может, продолжим?

— Вдруг это Бьяччино, — извиняющимся тоном сказал Нико и взял трубку.

— Нико, дорогой!

До чего же не кстати! Нико скатился с разгоряченного игрой женского тела и сел в кровати.

— Bambina! — воскликнул он. — Я только что думал о тебе!

Голос Евы дрожал, его заглушали помехи на линии. Откуда-то появилось ощущение, что произошло нечто неприятное.

— Нико. — Ева сделала небольшую паузу. — Я тоже думала о тебе. Я должна тебе что-то сказать. Я хотела рассказать все при встрече, но это не терпит отлагательства. Ты можешь сейчас говорить?

— С тобой — всегда, bambina. Что случилось?

В это время Марго с проказливой улыбкой протянула к нему красивую тонкую руку. Ее пальцы стали поглаживать густые черные завитки на его груди, затем спустились ниже, к животу, где волосы переходили в настоящие джунгли. Чтобы окончательно отвлечь его, она соблазнительно развела бедра. Однако у Нико настроение явно изменилось.

Он схватил Марго за запястье, его глаза сверкали. «Не сейчас» — ясно сказали они. Она снова откинулась на подушки, наблюдая за тем, как во время разговора у него менялось выражение лица.

Из батареи центрального отопления вырывался пар, отчего окна величественного отеля «Виа Терранова» запотели. Однако Нико не замечал ни свиста вырывающегося пара, ни солнечных зайчиков, отражавшихся от опорожненной наполовину бутылки вина, стоявшей на полу, ни выражения лица Марго, возлежавшей голой на кровати в стиле Людовика XV и с любопытством наблюдавшей за ним.

Он воспринимал лишь отдаленный, но волнующий и близкий голос Евы, которая говорила так быстро, что он с трудом улавливал смысл.

— Нико, мне нужно так много тебе рассказать, что я даже не знаю, с чего начать. Только обещай, что не будешь сердиться из-за того, что не посвятила тебя в это раньше.

— Сердиться? Когда я последний раз сердился на тебя, Ева?

— Наверное, когда мы собирались на встречу с Марго, а я все меняла туалеты, — предположила она, засмеявшись.

— Ах, с Марго, — пробормотал Нико и сверкнул на Марго глазами, отразившими смесь удивления и желания.

Марго бросила на него взгляд, которым она удостаивала дилетантов, задающих дурацкие вопросы, и голая встала с кровати. Покачивая бедрами, она прошла по освещенному солнцем толстому ковру, налила в бокал вина и небрежно закинула назад копну густых платиновых волос. Она призывала на помощь все свое самообладание, чтобы не выхватить из рук Нико трубку и не прекратить этот разговор.

«Ева решит, что это из-за неполадок на трансатлантической линии связи», — злорадно подумала она. Но Нико может прийти в ярость, и Марго не была уверена, что ей удастся укротить его. И все же искушение не покидало ее.

Она макнула кусочек сыра в розетку с икрой, не отводя опаловых глаз от лица Нико. Марго с удовлетворением отметила, что он тоже наблюдал за ней. Дразня его, она с аппетитом откусила сыр и стала кончиком языка катать зернышки икры, наслаждаясь ее солоноватым вкусом.

Вопрос прозвучал так громко, что Марго едва не уронила бокал с вином. Нико сильно побледнел, глаза его сверкнули, но было ясно, что сейчас он видит и слышит только Еву.

— Я не могу понять, о каких к черту письмах ты говоришь? Билли Шиарз? Ева, bambina, помедленнее! Я должен расслышать каждое слово. Теперь давай сначала.

Пока Ева говорила, он шагал по комнате в чем мать родила — высокий, красивый, 185 фунтов мужской силы, готовой взорваться. Когда Ева сказала ему о ребенке, Нико опустился на край пышной резной кровати. Он закрыл глаза, но не смог удержать слез, голос его стал хриплым.

— Bambino? А может, bambina? Тогда у меня будет две bambinas. О, Ева, о Dio mio. Внезапно он громко засмеялся, его красивое лицо излучало радость.

— Ты уверена? Ты была у врача? — он снова вскочил. — Слушай, Ева. Оставайся на месте. Я сразу же приеду в Нью-Йорк. Не высовывай носа из квартиры, пока я не появлюсь. Обещай мне. Я не хочу, чтобы ты вообще выходила, слышишь? Я заеду к своим родным и скажу, чтобы они ждали нас в Болонье на Рождество, а следующим самолетом вылечу в Штаты.

Он замолчал, слушая, что говорит Ева, затем хрипло сказал:

— Я защищу тебя, даже если мне придется задушить этого Билли Шиэрза голыми руками! Но прошу тебя, Ева, обещай, что ты дождешься моего приезда.

Слушая его, Марго почувствовала, что холодеет. Значит, Ева собирается родить Нико ребенка. На мгновение она задохнулась от охватившей ее ревности.

«Ты станешь тетей, — сказала она себе презрительно. — Спасибо и на том».

И кто такой этот Билли Шиэрз? Она и не подозревала, чтобы что-либо, кроме секса и гоночных машин, могло так взволновать Нико.

Марго взяла с кресла серебристого цвета платье из тонкого атласа и набросила на себя, пытаясь хотя бы таким образом растопить растущий в ее сердце холодок. Она незаметно разглядывала взволнованное лицо Нико. Сейчас для него существовала только Ева. Она завладела его вниманием, его сердцем, его душой и его телом, хотя и была за несколько тысяч миль отсюда.