Донна Дэвидсон - Дар Элизабет

Он взял ее за руки, а когда она попыталась освободиться, сжал их сильнее. Она была почему-то благодарна ему за это. Сейчас он говорил резко, со странным чувством, которое она не могла определить.

- Элизабет, расскажи мне, о чем ты думаешь. Неужели нет надежды, что мы вновь станем друзьями? Неужели ты даже не веришь в то, что я говорю правду?

- О, Натан, как я могу объяснить это? Ты должен понять, что я провела четыре года, защищая себя от тебя, строя между нами стену - такую высокую, чтобы ты никогда больше не смог причинить мне боль. Я готова доверить тебе мою жизнь: если ты завяжешь мне глаза, выведешь на скалу и прикажешь идти вперед, потому что так надо, я не буду колебаться. Но, - добавила она осторожно, - если ты пообещаешь, что никогда больше не отвергнешь меня, я вряд ли смогу поверить тебе. И это не недоверие, Натан, это страх.

Он сидел неподвижно, так как ее слова были выше его понимания. Эта тишина была неприятна им обоим.

Затем Хоксли нежно провел ладонью по ее щеке и подбородку. Он посмотрел в ее глаза, и она смогла лишь беспомощно подчиниться его властному взгляду, не в силах дать ему то, что он хотел. Она знала: он чувствует, что любые слова бесполезны. Они не сблизят их, не смогут уменьшить барьер между ними. Но сейчас ей страстно хотелось, чтобы он нашел какие-то особые, волшебные слова, которые вернут их обратно в Пэкстон, вернут то блаженное время, когда она доверяла ему, как никому другому. Вместо этого он попросил ее о том, что она могла исполнить.

- Обещай мне, Элизабет, что, если я вернусь, ты не покинешь меня, пока я не попробую все исправить. Что ты не убежишь, как ребенок, но останешься, как женщина, как целительница, какой ты и являешься на самом деле.- Он прижал ее руку к своей щеке, и ей была приятна эта ласка. Его нежность давала ей новую силу и веру в себя.- Возможно, между нами никогда не будет большего, чем сейчас, но то, что у нас есть, слишком дорого мне, чтобы не бороться за это. Ты обещаешь мне? Клянешься?

Она слабо улыбнулась и прошептала:

- Клянусь.

Он встал, и ее рука бессильно упала на кровать. Не отрывая от нее своих глаз, Хоксли хрипло произнес:

- Тогда храни тебя Господь, Элизабет! Я...

Она не могла этого вынести, откинула одеяло, вскочила и прижалась к его груди.

- Теперь ты пообещай мне, Натан, что не будешь геройствовать в попытке настигнуть Паука! Лучше потерпеть поражение, чем...

Он крепко обнял ее, и она решила, что это только ответ на ее слова, желание успокоить и ободрить. Но когда Элизабет увидела его лицо, ее мнение изменилось.

Глаза Натана казались почти черными - с такой страстью он смотрел на нее. Внезапно он наклонился к ее губам, его руки скользнули по ее волосам и шее и Элизабет почувствовала, как томительное волнение распространилось по всему телу. Его губы были теплыми, и она чуть не застонала от их осторожного прикосновения- такого горячего, такого нежного. Натан как будто пробовал ее губы на вкус, и Элизабет почему-то казалось, что ей знакомы его губы, ее собственные ощущения, этот запах его загорелой кожи...

Натан зарылся лицом в ее волосы, затем начал целовать ее лоб, щеки, губы снова и снова.

- Разомкни губы! - приказал он, и она повиновалась, не успев осознать его просьбу. Он властно притянул ее к себе и поцеловал, уже по-другому, не так, как раньше. Он коснулся языком уголков ее губ, и она застонала, пронзенная новыми ощущениями.

Натан засмеялся и притянул ее еще ближе, изо всех сил прижимая к себе. Она утонула в его объятиях без всякого сопротивления; весь мир перестал существовать для нее, остались только прикосновения и поцелуи этого мужчины.

Элизабет чувствовала его руки на своей шее и плечах, они двигались медленно, словно желая запомнить каждый ее изгиб. Когда его рука коснулась ее груди, она задрожала от наслаждения и почувствовала, что с ним происходит то же самое.

- Сумасшествие! - простонал он и медленно отпустил ее, поцеловав легко и нежно, как в первый раз. Все кончилось так же, как началось: они стояли рядом, и Элизабет прижималась лицом к его груди.

Она никак не могла прийти в себя, сосредоточиться на мыслях, которые сумбурно мелькали в ее голове. Теперь она знала, что такое страсть... О Боже, если это и есть то оружие, которым пользуются мужчины, неудивительно, что столько девушек потеряли свою невинность!

Натан взял ее на руки, отнес на кровать и укутал одеялом до самого подбородка. Улыбка играла на его губах, когда он нежно сказал:

- Знай, Элизабет, я никогда не пожертвую тобой ради чего бы то ни было!

Она никак не могла заснуть. Какая-то часть ее души ликовала в надежде, что он скоро вернется и упоительная сказка продолжится, а другая спорила с первой, что это больше никогда не повторится. Элизабет была уверена, что не будет спать всю ночь.

На самом деле, этой ночью она прекрасно выспалась и впервые за несколько дней проснулась отдохнувшей. Солнце лилось в спальню, когда Салли принесла ей тосты и шоколад, проворчав:

- Приехала леди Лоуден, а Марш прячется на кухне.

Глава пятнадцатая

- Леди Лоуден здесь? А где Мэриан и Юнис? Доктор уже приходил сегодня утром?- Элизабет откинула одеяло и села.- Почему ты позволила мне спать так долго?

Салли с удивлением посмотрела на свою хозяйку. Элизабет знала, что напрасно дает волю своим эмоциям, но у нее было столько дел! С одной стороны, отчаянно хотелось хоть несколько минут побыть одной и подумать о Хоксли, с другой - нужно было как можно скорее увидеть Мэтью и дедушку. Более того, теперь ей не только нужно будет поминутно оглядываться в страхе встретиться с Пауком во время какой-нибудь невинной поездки по магазинам, ей нужно будет найти способ снова читать мысли людей! Элизабет захотелось заплакать.

Салли протянула ей чашку душистого шоколада, и она послушно сделала глоток, пока служанка отвечала на ее вопросы.

- Миссис Вайднер и Мэриан одеваются, чтобы принять леди Лоуден. Тарр отвел ее в гостиную. Я не будила вас, так как лорд Хоксли приказал охранникам внизу никого к вам не пускать до десяти часов.- Сказав это, Салли добавила с лукавой улыбкой: - Очень мило с его стороны так заботиться о вашем сне, мисс.

Рука Элизабет замерла в воздухе, и шоколад чуть не выплеснулся из чашки. Неужели Хоксли совсем не знает правил приличия?! Как он мог не подумать, что слуги наверняка сделают вполне определенные выводы из его чересчур интимной просьбы?! Теперь все знали, что между ними что-то было! Она наклонила голову, чтобы скрыть, как покраснели ее щеки, и все-таки пролила шоколад на пеньюар. Это утро не предвещало ничего хорошего.

Намеренно не обратив внимания на испачканный пеньюар, Элизабет взяла тост и постаралась, чтобы голос ее звучал, как обычно: