Арман Делафер - Проще не бывает

- Тебе, наверное, пора домой? - виновато спросила она. - Я уже почти в порядке.

- Скоро поеду, - отозвалась Люси. - Как только приедет Жак, чтобы сменить меня тут...

- Не надо! - сказала Жанна резче, чем ей хотелось бы. - Со мной все будет хорошо. Пусть он просто отвезет тебя домой.

- Но должен же здесь кто-то побыть первое время, - нерешительно возразила Люси. - Ведь ещё и суток не прошло...

- Жаку это вряд ли понравится.

- Еще как понравится! - отрезала Люси, которая всегда становилась очень категоричной, если дело касалось её супруга. - Возьмет с собой какую-нибудь книгу, только и всего.

- А про себя будет ругать меня, - упрямо сказала Жанна. - Я это почувствую и тоже начну нервничать. Лучше мне остаться одной.

- Всем время от времени нужно побыть в одиночестве, - философски заметила Люси, собирая свою работу. - Но есть моменты - рождение, смерть, болезнь, - когда это неразумно.

- Никогда не стремилась быть разумной! - отпарировала Жанна.

- Ты слишком уж носишься со своим одиночеством, - сказала Люси. - Ты им просто испорчена. И подумать только...

Она не договорила и поторопилась выйти из комнаты, поскольку сама испугалась такого интимного замечания со своей стороны. За двадцать с лишним лет дружбы с Жанной она ни разу ещё не позволила себе ничего подобного. Но с другой стороны, никогда они ещё не оказывались в таких обстоятельствах, как на этот раз.

В пять часов вечера приехал Жак и привез коробку с салатом из кулинарии.

- А вот и наш ужин, - сообщил он Жанне.

- Прекрасно, - отозвалась та, ненавидя себя за неумение по-настоящему выразить благодарность.

Точнее, за то, что испытывала замешательство и неловкость из-за того, что её одиночество нарушено, а она вынуждена играть роль беспомощного инвалида и от кого-то зависеть. Впрочем, и Жак явно чувствовал себя не в своей тарелке. Жанна внезапно испытала чувство острой паники и была рада, что Люси и Жак вышли из комнаты: в одиночестве ей было значительно легче справиться с собой и своими нервами.

Потом она покормила дочку, убаюкала её и лежала, наблюдая, как часовая стрелка медленно ползет по циферблату. Еще несколько часов - и можно будет провалиться в благословенный сон...

- Я больна, - прошептала Жанна, стараясь прогнать тревогу. - Это просто такая болезнь. Мне все почудилось...

Но она прекрасно знала, что никакой болезни тут не было.

- У тебя все в порядке? - спросил её Жак, возникая в двери спальни.

- Конечно, - вымученно улыбнулась она. - Что со мной может случиться? К тому же я уже совсем оправилась...

- Люди не должны быть одни, - заметил Жак, прислонясь к притолоке. Это неправильно. Я здесь для того, чтобы поддержать тебя.

- Можно подумать, тебе больше нечего делать, - язвительно заметила Жанна.

Но Жак не захотел с ней спорить, просто отрицательно покачал головой. Тут пришла акушерка, не та, которая была утром, а другая, её помощница. Она приняла Жака за мужа Жанны, отца новорожденной, и обращалась к нему соответственно, а он и не думал её поправлять. Возможно, ему просто было лень распутывать этот клубок недоразумений. Жанна подумала, что такой человек, в принципе, может даже жениться на ком угодно, лишь бы не вступать в лишние дискуссии и выяснение отношений.

Когда акушерка ушла, а ребенок заснул, Жанна открыла книгу и попыталась сосредоточиться на чтении. И тут же услышала шаги Жака: он поднимался наверх. Жанна внутренне вся сжалась - именно этого она больше всего и боялась: вынужденного общения, но заставила себя слегка улыбнуться. Жак принес с собой бутылку виски и сифон с содовой водой, и на сей раз не остановился в дверях, а сел в большое кресло возле кровати.

- Можно посидеть с тобой?

- Конечно, - ответила Жанна с вымученной улыбкой. - Только я хотела бы почитать...

- Нет проблем. Люблю смотреть на читающих людей. Выпьем?

- Боюсь, мне не стоит.

- Ну и ладно.

Она упрямо не поднимала глаз от книги, но через несколько минут Жак снова нарушил молчание:

- Внизу холодно, поэтому я пришел сюда.

- Да, все отопительные приборы перенесли сюда, чтобы малышка не замерзла. Но можно переставить электрический камин в гостиную. Здесь и без того жарко.

- Очень жарко. Но мне это нравится.

- Ну, так оставайтесь.

Жак и не думал уходить. Когда минут через десять она украдкой посмотрела на него, то увидела, что он сидит в кресле с таким видом, будто занят чем-то необыкновенно важным. Получалось это вполне убедительно.

- Пойду приготовлю ужин, - вдруг заявил Жак.

Жанна кивнула:

- Очень мило с твоей стороны. А я, пожалуй, пойду в ванную.

- А ходить тебе не трудно?

- Вовсе нет, - отозвалась она, запахивая халат. - Еще немного побаливает, но это пустяки.

- Я могу тебя отнести.

- Право, не стоит.

- Ну, я мог бы поддержать тебя, для страховки. Я просто обязан это сделать.

Жанна выскользнула из кровати и тут же увидела яркое пятно крови на простыне. Она быстро прикрыла его покрывалом, машинально отметив, что следы крови на полу стали уже почти неразличимы.

- Дать тебе тапочки? - спросил Жак.

Она посмотрела на свои ноги: узкие, белые ступни на голубом ковре, и покачала головой:

- Не стоит.

Он провел её по коридору до ванны и попросил:

- Не запирай дверь. Мало ли что может случиться...

- Не буду, - согласилась Жанна.

Она с наслаждением умылась, почистила зубы и подумала, как прекрасно будет завтра принять ванну. Она хорошо помнила, то наслаждение, которое испытала, принимая ванну после первых родов. Теплая вода, обволакивающая снова ставшее стройным тело, плоский живот, запах ароматической соли...

И как хорошо, что внизу нет отопления. Пройдет ещё несколько дней, она останется совсем одна, и тогда... Внезапно ей пришло в голову, что можно было бы попросить Жака помочь ей. Почему-то ей показалось, что он справиться с этой деликатной миссией так же равнодушно и непринужденно, как с заваркой чая. Почему бы и нет? Ведь не выдаст же он её, в самом деле. А если выдаст? И потом ведь придется прикасаться к... Ну, к этому...

Тогда, в больнице, санитарка, которая помогала ей принять ванну, сказала:

- Наверное, мечтаете сделать прическу? Все матери стремятся посетить парикмахерскую, как только выйдут отсюда.

Жанна тогда вежливо улыбнулась, а про себя подумала, что за всю жизнь была в парикмахерской не больше пяти раз. Ей трудно было понять женщин, для которых прическа - самое главное дело после рождения ребенка. Сама она не любила прикосновение чужих рук к своим волосам, она вообще не любила чужих прикосновений. Не любила чужих...

Почему она такая? Почему не способна испытывать чувства, свойственные всем нормальным женщинам? Жанна посмотрела на себя в зеркало: обычное лицо обычной женщины. Что же в ней не так?