Джуд Деверо - Герцогиня

Клер смотрела на мать, которая чуть не выпала из экипажа, пытаясь разглядеть дом. Размеры владения Гарри произвели на нее такое впечатление, что она почти лишилась дара речи.

Они остановились у центрального входа, и кучер начал стучать в дверь. Прошла целая вечность, прежде чем засов заскрипел. Арва уже опомнилась и заявила, что, похоже, их никто не ждал.

- Я надеялась, что Макаррены прикажут кому-нибудь встретить нас, заметила она. - Ведь в конце концов моя дочь станет герцогиней. Как будто мы случайные путники, которым нужен ночлег! Может быть, мать Гарри расстроилась из-за того, что не будет больше герцогиней?

Клер почувствовала, что не в силах выносить болтовню матери, и повернулась к ней.

- Она останется герцогиней, - процедила она сквозь зубы. - Она будет вдовствующей герцогиней, но титул у нее останется. Арва фыркнула.

- Конечно, я уверена, дорогая, что знаю далеко не все. У меня ведь не было твоих возможностей. И это я дала тебе шанс, не так ли?..

- Мама, я... - начала было Клер, но остановилась: в этот момент большая дубовая дверь отворилась и появился пожилой человек в халате с добрым заспанным лицом.

Несколько минут спустя Арва уже распоряжалась людьми и вещами в холле. Семья Уиллоуби прибыла в четырех экипажах: в двух были сундуки и ящики, в одном ехали горничная Арвы, слуга Джорджа и гувернантка Отродья, тихая маленькая женщина, до смерти запуганная своей подопечной.

- Моя дочь, моя старшая дочь, которая станет герцогиней, должна иметь горничную. Ее горничная, - в голосе Арвы зазвучало презрение, - удрала и вышла замуж за англичанина.

Человек, открывший им дверь, был, скорее всего, дворецким. Он выслушал все требования Арвы совершенно невозмутимо.

- Ну, о вкусах не спорят, - сказал он тихо с шотландским акцентом.

Может быть. Клер была не единственной, кто услышал его, но только она засмеялась его словам. Старик повернулся к ней и улыбнулся.

Несмотря на требования Арвы, прошло больше часа, прежде чем их провели в отведенные им комнаты. Клер разделась, улеглась в огромную кровать на четырех ножках с колонками под балдахином и провалилась в сон, не успев даже натянуть одеяло.

Но спала она недолго. Проснувшись от холода, девушка свернулась калачиком. На кровати не было настоящего покрывала, камин не горел Клер, дрожа от холода, вылезла из кровати и стала искать ванную. Ее не было и в помине, не нашла она и лампы.

Побродив по темной комнате, она нашла спички и зажгла свечу. Подняв ее над головой. Клер увидела огромную кровать и тяжелую дубовую мебель вдоль стен. С картины ей улыбалась незнакомая женщина. Клер показалось, что она все понимает.

Клер открыла дверь огромного старого гардероба и удивилась, увидев, что все ее вещи уже разобраны. Очевидно, кто-то распаковал и уложил их, пока она спала. Однако, присмотревшись, она поняла, что ошиблась. Девушка наугад взяла одно из платьев: его сшили лет пятьдесят назад.

И вдруг Клер поняла, что если не наденет что-то теплое, то просто умрет от холода в своей легкой хлопчатобумажной ночной рубашке.

Она открыла обе дверцы гардероба и нырнула туда в поисках чего-нибудь теплого. Там была детская и мужская одежда и много женских платьев, которые, должно быть, весили добрых двести пятьдесят фунтов. Сзади, у стенки гардероба, она обнаружила амазонку. Хорошая прогулка верхом, конечно, согрела бы ее, подумала девушка. Костюм этот выглядел довольно странно: мужские рукава, высокая талия, пояс. К тому же он был короток Клер. Но он был шерстяной и довольно плотно прилегал к телу.

Ящики гардероба были полны пожелтевшего белья, но Клер выбрала кое-что, чтобы надеть под плотное шерстяное платье. Там же она нашла несколько пар вязаных чулок.

- Теперь башмаки, - пробормотала она. Ей начинали нравиться эти поиски. Она любила наряжаться в платья матери, когда была маленькой, вот и теперь она занималась чем-то похожим. Она нашла пару высоких остроносых башмаков из черной кожи на пуговицах, которые уже начали трескаться от времени.

Закончив наконец одеваться, она посмотрела на себя в старинное зеркало и захихикала. В темной комнате с высоким потолком и стенами, затянутыми красной парчой, она выглядела довольно странно. Выходя из комнаты, Клер заметила еще один шкаф, открыла его и нашла там перчатки и несколько шляп. Она прикрепила к волосам маленькую элегантную шляпку, похожую на миниатюрный цилиндр, лихо сдвинув ее набекрень, надела жесткие кожаные перчатки, которые оказались ей велики, и вышла из комнаты.

Она всегда хорошо ориентировалась и запомнила путь к входной двери через три коридора и два коротких пролета лестницы. Дверь была открыта, и, судя по ржавчине на замке, ее не запирали лет сто, если не больше.

Полагая, что конюшни находятся позади дома, Клер пошла в этом направлении. Десять минут спустя она все еще пыталась добраться до угла дома. Даже в перчатках у нее мерзли руки. Она терла их, пытаясь согреть, и боялась отморозить ноги. Клер потребовалось около получаса, чтобы дойти до конюшни, "Мне сейчас, пожалуй, впору искать ванную", - подумала девушка, подходя к дверям.

Начинало светать. В конюшне горел фонарь и слышались голоса.

Молодой человек, выходивший из конюшни, чуть не столкнулся с Клер и посмотрел на нее так, как будто увидел привидение. В своем странном одеянии Клер действительно напоминала призрак.

- Здравствуйте, - обратилась она к нему. - Можно мне взять лошадь?

Незнакомец лишь молча кивнул головой и направился обратно в конюшню. Через минуту оттуда вышел человек постарше и спросил ее, какое седло ей нужно, мужское или дамское, и умеет ли она ездить верхом.

- Умею, мне все равно, что вы дадите, - самоуверенно заявила Клер.

Она стояла на мощеном дворе конюшни и ждала, пока оседлают лошадь. Конюхи один за другим выходили поглазеть на нее. Клер чувствовала себя, как циркачка, приехавшая в город на гастроли. Пару раз она улыбнулась им, потом снова отвернулась.

Наконец к ней подвели лошадь, и старший конюх подставил ей колено, чтобы помочь взобраться в седло. Он оглядел ее критическим взором, но, увидев, как прочно девушка сидит в седле, отступил назад.

- Эта дорога ведет на восток, - сказал он. Клер поблагодарила его и, тронув поводья, повернулась и помахала собравшимся зрителям. Они улыбнулись ей в ответ, а некоторые даже замахали руками.

Выехав со двора конюшни, она пустила лошадь быстрее, не давая ей, однако, перейти на галоп, потому что не знала дороги и боялась крутых поворотов и ветвей деревьев.

Взошло солнце, и Клер ясно различала дорогу. Миновав деревья, Клер выехала на широкую дорогу, проложенную для экипажей, и увидела, что впереди никого нет.

- Ну, пошел, милый, - сказала она скакуну. - Давай согреемся. Подстегнув коня, она послала его вперед.