Кристина Додд - Настоящая леди

Он взял кусок сыра, положил его на хлеб и откусил.

Ей бы следовало замолчать. В этом главном их споре он всегда проявлял сдержанность, но она все-таки продолжала приставать к нему. Вот и сейчас она не смогла остановиться.

- Уж если тебе так необходимо слушать их никому не нужные истории, ты мог бы делать это и днем. Это ведь гораздо безопаснее.

Он с нарочитой медлительностью прожевал хлеб с сыром прежде чем ответить.

- Днем бедняки в Шотландии зарабатывают себе на жизнь. Единственно, когда они могут говорить со мной, так это по ночам.

И тут он взорвался. Ударив ладонью по столу, он сказал:

- После битвы при Келладене старые обычаи умирают. Половина всего населения Северной Шотландии эмигрировала, а тысячелетние национальные традиции сметены англичанами и их подлой системой. Не знаю, почему ты этого не понимаешь. С этим невозможно смириться! Мы это обсуждали сотни раз... он остановился, чтобы перевести дух. - Ну что, для этого ты меня и дожидалась? Чтобы нам опять поссориться и все по тому же поводу?

Он негодовал, и, по совести, она не могла осуждать его за это. Всю жизнь она была с ним рядом, ободряя его, помогая ему, превознося его как самого умного, самого способного. Но вот теперь они с ним разошлись во мнениях, и что она могла поделать? Он проникся болью Шотландии, которую она старалась не замечать. Она просто сменила место жительства, ничего не чувствуя к этой земле. Ему было девятнадцать. Широкоплечий, длинноногий, он был выше ее. Голос его так походил на отцовский, что стоило ей только закрыть глаза, и прошлое вставало перед ней - и в этом-то, собственно, и была вся сложность. Право, ей было не до шотландских легенд.

Мэри справилась с собой, попыталась улыбнуться и похлопала рукой по сиденью стула, стоящего рядом.

- На самом деле, сегодня я дожидалась тебя по другой причине.

- По какой же?

- Я, видишь ли, даже не знаю, с чего и начать. - Мэри сжала ладони и вдруг решилась. - Я еду в Англию.

- В Англию? - На мгновение она увидела в его блестящих глазах жажду приключений. Затем это выражение сменилось озабоченностью.

- Зачем?

Что она должна сказать ему? Как ему это сказать?

- Все это очень непросто, Хэдден. Мне трудно объяснить тебе.

Сомнение было ей обычно несвойственно. Он понял, - за этим что-то кроется, потому что глаза его сузились. Положив хлеб, он взял ее за руку и настороженно спросил.

- Что случилось?

- Этот человек, который приехал вчера... - она не договорила.

- Лорд Уитфилд? - Хэдден сжал ее руку так, что суставы у него побелели. - Он оскорбил тебя?

- Нет! - ужаснувшись его предположению, она снова воскликнула: - Нет, конечно, нет! Леди Валери никогда бы этого не допустила и... Нет! Не смей так думать!

- Тогда что же он тебе сделал?

Она высвободила свою руку и потрясла онемевшими пальцами.

- Ничего! - Ей вдруг захотелось думать, что все как-нибудь уладится само собой.

- Только не говори мне "ничего". Я слишком хорошо тебя знаю. Ты расстроена, и я хочу знать, почему.

Мэри поняла, что ее братец вырос, и с этим ничего не поделаешь. Он стал взрослым, и ей придется рассказать ему всю правду.

- Ты помнишь что-нибудь о той ночи в Фэрчайлд-Мэнор?

- Той ночи? - Хэдден застыл на месте. Они никогда не говорили об этом, - слишком тяжелы были воспоминания. Мэри увидела, что глаза его потемнели от страха.

- Да, - сказал он, - я помню все.

- Значит, ты помнишь, как мы возвращались, зарыв труп? - Ее рука снова оказалась в руке Хэддена. - Во дворе у конюшни нас остановил мужчина.

Он потер ей пальцы, как будто прихваченные морозом.

- Да.

- Это был лорд Уитфилд.

- Боже!

Это была молитва. Хэдден смотрел поверх ее головы на темный прямоугольник окна, где все еще горела свеча.

- Неужели он обвинил во всем тебя? Я всегда считал, что это целиком моя вина. Я так и скажу им, когда они придут...

- Никто не придет, и это не твоя вина! - Теперь настал ее черед успокаивать его. - Как ты можешь так говорить?

- Это я...

- Замолчи! - сказала она твердо. - И никогда так не думай! Это я была так глупа, так несчастна. Я все мечтала, что явится какой-то принц и спасет меня. Господи, как будто бывают на свете принцы. Я только и жила мечтами это все отец вечно тешил меня сказками, будь он проклят за это. - Она не плакала уже много лет, но сейчас ее словно прорвало - слезы градом лились по лицу.

Хэдден вскочил и, порывшись в карманах, достал платок. Вместе с ним он вытряхнул на стол и остальное их содержимое - какие-то странные камешки с таинственной резьбой на поверхности. Сунув ей платок, он спросил:

- А при чем тут папа?

Мэри утерла слезы. Она немного посидела молча, справляясь с подступающими рыданиями, и начала рассказывать.

- Он был такой никчемный мечтатель. Он все плел эти бесконечные истории. Он называл меня принцессой Джиневрой и говорил, что после многих испытаний явится прекрасный принц, соединившись с которым я одолею все на свете. - Ей было невыносимо вспоминать, с какой жадностью она слушала эти рассказы и как горячо верила. Ах, как молода и наивна была она в ту пору. Отец научил меня мечтать, и это было все, чем я занималась. Даже когда он умер и дед отказался от нас, даже когда я поступила в экономки, я все еще мечтала. Я все еще не хотела видеть реальной жизни вокруг себя.

- Ты была тогда как будто другим человеком.

- А я действительно была другим человеком. - Она остро ощутила, что это чистая правда. Мэри Роттенсон уничтожила Джиневру Фэрчайлд, раз и навсегда. Джиневры не стало, но последствия ее поступков по-прежнему имеют власть над их судьбами.

Джиневра позволяла графу Бессборо посещать классную комнату. Джиневра думала, что он и есть принц. Мэри как бы очнулась от забытья. Не то она вспоминала вслух, не то мальчик уже читает ее мысли, но он вдруг произнес:

- А на самом деле граф был мерзкой старой жабой. - Лицо Хэддена исказилось от отвращения. И вдруг он внезапно положил обе руки на стол перед ней.

- Так вот почему тебе не нравится, когда я собираю старые легенды и записываю их.

- Нет... - она уже не хотела говорить об этом.

- Да. Ты думаешь, что я такой же, как папа.

Ей было слишком тяжело это признать, потому что она действительно его любила, но он был таким, как папа, в этом она нисколько не сомневалась. Он жаждал приключений и романтики, а когда из таких желаний получалось что-нибудь хорошее?

Но Хэдден хочет поступить в университет. Там подвергнется совсем другим влияниям, и весь этот вздор с сохранением старинных преданий улетучится. На это она серьезно рассчитывала. Продолжать этот вечный спор не имело смысла, и она вернулась к тому, с чего начала.

- Похоже, что лорд Уитфилд не узнал меня.

- Он правда тебя не узнал? Ты в этом уверена?!