Кристина Додд - Настоящая леди

Взяв Мэри за кисть, он расстегнул ее перчатку. Медленно, палец за пальцем, он стянул перчатку с ее руки. Мэри и все присутствующие наблюдали за ним как завороженные, пока руки мнимых влюбленных не соприкоснулись ладонь к ладони.

Теперь она поняла его намерение. Ощутив всю интимность этого жеста, она попыталась высвободить свою руку, но он задержал ее в своей.

Для него спектакль еще не закончился. Громко, так что голос его раздался по всей комнате, он сказал:

- Ваш дядя также, несомненно, понимает вечное желание любовника нарушать границы приличия и простит нас. - Поднося ее руку к губам, он нежно взглянул ей в глаза.

Это могло бы произвести на нее впечатление, если бы она не вспомнила, как две недели назад в Шотландии он таким же жестом взял руку леди Валери. Ну и что? Тогда он только приложился губами к суставам ее пальцев. Надо сказать, репертуар у него довольно однообразный. Она чуть не пожала плечами, вовремя вспомнив о полной неуместности этого жеста.

Но он неожиданно взял в рот ее указательный палец и слегка прикусил.

Она так подскочила, что это ни для кого из присутствующих не осталось незамеченным. У нее перехватило дыхание, когда, чтобы облегчить причиненную боль, он сомкнул губы вокруг пальца и поглубже втянул его в рот.

Смущенная и зачарованная, она смотрела на него, на эти губы, которые она ясно увидела еще в момент их первой встречи, когда ей было уж совсем не до таких деталей. Память о них не померкла даже в ужасе той кровавой ночи. А теперь он прикасался к ней губами так, как это мог делать только очень близкий человек. Она не знала, что он хотел доказать этим, так явно выставляя напоказ интимные подробности, но все ее инстинкты твердили ей, что это был жест любовника.

И у него это выглядело так неподдельно искренне. Стоило только посмотреть, как он вглядывался ей в лицо. Как светились его глаза, когда он наблюдал ее борьбу с ощущением острым, как его зубы, и нежным, как его губы.

Если он собирается и впредь столь убедительно разыгрывать роль ее жениха, ей будет очень нелегко сохранить здравый смысл.

Здравый смысл. Должен же он быть хоть у кого-то в этом сумасшедшем доме. Она оглянулась по сторонам, безмолвно взывая о помощи, но никто не откликнулся.

Ни леди Валери, наблюдавшая за происходящим с откровенным удовольствием.

Ни Нора, поджавшая губы с напускным равнодушием.

И уж, конечно, ни Бэб, который сразу же напал на самое слабое место в их планах.

- А брачный контракт уже заключен и подписан?

Себастьян выпустил палец Мэри так медленно, как будто никак не мог оставить это наслаждение.

- Разумеется, - он с улыбкой посмотрел на Бэба.

- Заключать брачные контракты без согласия опекуна незаконно.

Негодование заставило Мэри на минуту забыть ее недовольство Себастьяном. Она просто полыхала гневом.

- Я и не знала, что у меня есть опекун! Я слишком долго жила сама по себе. - Ее обвинение так и повисло в воздухе.

Бэб не обратил на нее никакого внимания.

- Но вам-то это было известно, Уитфилд.

- Ну, было.

- Тогда вам следовало сообщить об этом мне, лорд Уитфилд, - сказала Мэри почти сердито. Когда она думала о том, сколько всего он посмел скрыть от нее, она готова была закричать.

Что чуть было и не произошло, когда он неожиданно обвил рукой ее талию. Это мог быть обыкновенный жест собственника, но нет. Ему все нужно было превращать в спектакль. Сначала рука его легко скользнула по ее спине. Потом, дотянувшись дальше, он с силой прижал ее к жесткой подушке и к себе. Слишком близко к себе. Так близко, что она ощутила сокращение мускулов у него в бедре. О если бы на ней были фижмы!

Его дыхание обожгло ей щеку.

- Себастьян, - прошептал он.

- Что? - У нее хватило ума не поворачивать к нему лицо. Он был слишком, слишком близко.

- Себастьян. Меня зовут Себастьян. - Его голос медом вливался ей в уши. Ей одной. - Если мы хотим провести ваше семейство, вы должны позволить мне хоть маленькую фамильярность.

Она позволит ему все, что угодно, только бы он отпустил ее. По счастью, это высказывание она оставила про себя, вслух же тихо произнесла только одно слово:

- Хорошо.

Он снова заговорил, но это прозвучало скорее как вздох.

- Себастьян. - Он будто околдовал ее своим именем.

- Себастьян, - покорно повторила она. Он поправил ей волосы. Его губы коснулись ее уха - ее уха! Что ему там понадобилось - у ее уха? Она ожидала что-нибудь услышать, но вдруг внезапно поняла, что движение, которое она ощутила, была улыбка. Он склонился к ее голове, приложил губы к ее уху и улыбался. Подумать только - так играть! Для него это был всего лишь ряд автоматических движений. Для окружающих - трогательное проявление преданности.

Тем не менее, она вздрогнула... почему? Потому что он вызывал у нее дрожь? Или в предвкушении его следующего движения?

Он прикасался к ней, и она реагировала на его прикосновения и все это время постоянно твердила про себя, что презирает его. Он мог изображать из себя человека, наделенного даром редкой доброты, он мог нежно и осторожно выносить ее на руках из экипажа и ласково уговаривать ее выпить бульону, когда она была так больна, но его поступки скрывали лишь пустое сердце. Если бы это было нужно ему для достижения его целей, он принес бы ее на руках и в Лондон. Ему было нужно только использовать ее и выбросить за ненадобностью. Она не должна об этом забывать.

Мысленно принося благодарность за суровую выучку на протяжении десяти бесплодных лет, она собрала все свое душевное равновесие и достоинство и улыбнулась дяде:

- Как вы можете догадаться, лорд Уитфилд обладает редкой способностью убеждать, в особенности, когда это касается особы, засидевшейся в девицах.

Себастьян ущипнул ее, когда она произнесла его титул, но ответил очень мягко и любезно:

- Двадцать шесть лет еще не старость, дорогая.

- И все же он не сообщил вам о вашем состоянии, а ему было о нем известно. Вам не кажется это странным? - Нора смерила Себастьяна суровым взглядом. Очевидно, его игра произвела на нее значительно меньшее впечатление, чем на Мэри.

- Я не сомневаюсь, что это как-то ускользнуло у него из памяти, когда он впервые...

- Увидел ее распущенные волосы, - продолжил Себастьян, собрав в горсть ее великолепные локоны и взглянул на зрителей с выражением полной искренности на лице.

- Я не мог устоять, Бэб. Вы же знаете, каковы все Фэрчайлды. Но вы должны также знать, что я пытался устоять.

- Ну конечно, старина. - Бэб проглотил все его слова, словно они были золотой истиной, а он царем Мидасом.

Золото - вот что тебя погубит, хотелось сказать Мэри. Ее удивило, что у нее возникло желание предупредить его.

Схватив руку Мэри, ту, что была еще в перчатке, Нора потянула ее к себе, как будто стараясь освободить ее от влияния Себастьяна.