Кристина Додд - Настоящая леди

- У меня есть деньги, и я потеряю контроль над ними, если выйду за тебя.

- Мне не нужны твои деньги, на этот счет ты можешь быть совершенно спокойна. Я не хочу иметь никакого отношения к деньгам твоего деда.

Конечно, легко пренебрегать деньгами, подумала она, когда их у тебя и так достаточно.

- Когда мы поженимся, можешь делать с ними все, что хочешь, - продолжал он. Мэри фыркнула.

- Легко сказать. - Эти слова она проговорила едва слышно себе под нос. Голова ее склонилась до самой груди, глаза были полузакрыты. Его большие пальцы разминали ей теперь спину.

- Я торжественно отрекаюсь от твоего состояния. Можешь поступать с ним, как тебе будет угодно.

Видимо, он счел это обещание достаточным, потому что сразу же заговорил о другом:

- Но у тебя нет связей, чтобы помочь Хэддену, и тебе неоткуда их взять.

Снова напрягшись, она попыталась поднять голову.

- Ты хочешь сказать - это все из-за моей репутации?

- Тоже, кстати, помеха. - Его пальцы проскользнули под поспешно надетый ею чепчик и теперь растирали ей кожу за ушами. - Но дело больше в том, что ты женщина. Главы колледжей не питают особого уважения к женскому мнению. Но если бы я использовал свое влияние и устроил так, чтобы Хэддена рекомендовал, скажем... Вильям Питт, я уверен, они бы посчитались с этим.

- Хочешь купить меня ценой благополучия моего брата.

Она хотела высмеять его, но в ее словах прозвучала какая-то грустная задумчивость. Во всяком случае, ей так показалось.

Впрочем, наверно, так оно и было. Он перестал массировать ее кожу и опустился на колени у ее ног. Она не хотела смотреть на него - он был олицетворенным искушением.

Но он говорил так мягко, не требуя и не приказывая, по своему обычаю, но нежно уговаривая, совсем как... влюбленный.

- Почему ты не хочешь стать моей женой? Я не могу извиниться за свой поступок, это было бы неискренне. Я совсем не сожалею. Это было слишком изумительное ощущение.

Быть может, голос его и звучал покаянно, но сами слова свидетельствовали о том, что он был верен себе.

- Ну и осел! - она не нашла ничего лучшего, чем повториться.

- Ты мне это так часто говоришь, что боюсь, так оно и есть. Но я был не прав. Я ошибся в твоем характере.

Он погладил ее лицо ладонью и, подняв ей голову, вынудил ее смотреть на себя. На его резкие черты. На взъерошенные ее руками волосы. На широкие плечи и сильное тело. Боже, все в ней еще болело от этой силы. Но она подумала о том, что произошло в ее спальне, и наконец спросила:

- Ты правда считал, что мне известно, где дневник?

Он поморщился. Она это увидела отчетливо.

- Я осел, тупой виноватый осел.

Виноватым он не выглядел. Поэтому она не успокоилась.

- Ты так думал с тех пор, как мы выехали из Шотландии?

- Нет. - Он отрицательно покачал головой. - Нет. Это был только минутный приступ безумия, вызванный памятью старой вражды.

И тем, что он знал, что она убила человека? Но нет, не может быть. Он не женился бы на убийце. Она вздрогнула, вспомнив записку, и снова пришла в отчаяние.

- Тебе холодно? - он потер ей руки выше локтей.

- Нет... я только подумала... если бы мы поженились и ты услышал обо мне что-нибудь ужасное...

- Я бы ничему не поверил. - Он все еще растирал ей руки, словно стараясь согреть ее. - Ты Фэрчайлд, но ты прежде всего Джиневра Мэри, и я узнал о тебе очень многое. В чем бы тебя не обвинили, я всегда буду уверен, что у тебя были достаточные основания для того, чтобы поступить так, а не иначе.

Он пристально посмотрел на нее.

- Ведь есть еще что-то, о чем мне следует знать?

Она чуть было тут же не сказала ему все. Она уже открыла рот. Слова были готовы сорваться у нее с языка. "Я убила человека".

Но она не смогла. Она должна была, но просто не могла. И она заколебалась вовсе не потому, что боялась за будущее Хэддена или при мысли о том, что скажет леди Валери. Она предвидела, как снисходительное выражение его лица резко сменится выражением ужаса и отвращения. Она не смогла бы вынести его презрения.

Плотно сомкнув губы, она покачала головой.

- Нет? - переспросил он.

Мэри снова отрицательно покачала головой, и ей показалось, что на лице у него промелькнуло легкое разочарование. Но, вероятно, это только показалось.

- Неважно. Даже если бы ты нарушила все заповеди, я бы все равно женился на тебе.

- Ты сам не знаешь, что говоришь. Нет.

- Почему нет?

- Потому что ты Дюран.

Он усмехнулся

- Тебя эта вражда нисколько не беспокоит. Ты даже не знаешь, чем она вызвана.

Мэри снова открыла глаза.

- Так скажи мне.

- Это не имеет отношения к нам. Но ты что-то скрываешь. Ты постоянно уклоняешься от ответа. И это непохоже на ту Мэри, которую я знаю. - Он пристально посмотрел на нее. - Уж не Джиневры ли ты боишься? Я помню, что ей-то как раз не хватает логики.

Мэри подняла глаза и, оглянувшись, увидела, что Бэб и леди Валери наблюдают за разыгрывавшейся у них на виду сценой с откровенным любопытством и интересом. Они даже примолкли. Мэри вновь обвела взглядом комнату и заметила, как прочно внедрилось в этих стенах присутствие деда. Но ни Бэб, ни леди Валери, ни ее собственный дед никогда не понимали и даже не пытались понять ее.

Единственный, кто вознамерился это сделать, был Себастьян, и как унизительно сознавать, насколько он в этом преуспел.

Мэри снова полностью овладела собой, мысль ее работала как никогда ясно. Она знала, что должна делать. Замужество станет одним из первых шагов. Ему вовсе и не нужно знать об убийстве. Она достанет денег и как-нибудь откупится от этого камердинера. Репутация ее все равно погибла, и она постарается быть Себастьяну хорошей женой.

Но часть ее, все та же Джиневра по-прежнему скулила: "Я не хочу, не хочу". Джиневра Фэрчайлд отчаянно искала другого выхода, а зачем? Мэри отлично знала, зачем, хотя и не осмеливалась себе в этом признаться.

Джиневра Мэри Фэрчайлд не могла расстаться с мечтой отдаться когда-нибудь человеку, который бы любил и уважал ее.

А разве не убеждалась она неоднократно, что мечтают только дуры?

И это укрепило ее в принятом решении. Она уверенно кивнула в знак согласия.

- Лорд Уитфилд, я стану вашей женой.

Глава 19.

Йен, шатаясь, ввалился в конюшню.

- Хэдд, приятель, ты где?

Измельченная солома приставала к его начищенным до блеска сапогам. Ему было наплевать. Ему на все было плевать.

- Хэдд... А, вот ты где.

Йен прислонился к одному из стойл, где молодой широкоплечий блондин чистил скребницей жеребца.

- Ты что, не слышишь, как я тебя зову?

Парень выпрямился, и свет ударил ему в лицо.

- Да ты не Хэдд! - обвиняющим тоном сказал ему Йен. - Так и не притворяйся им, и лучше скажи мне, где он.

Как все образцовые английские слуги, парень не стал возражать против такой несправедливости, а спокойно сказал: