Кристина Додд - Свеча в окне

- Кимбалл тебя обожает.

- А я обожаю Кимбалла. Однако по возрасту ему пора идти в воспитанники. Ты должен признать, что я ему не нужна.

- Кимбалл так уверен в себе, что даже я ему не нужен,- заметил Уильям.Когда у нас появятся дети, он будет так рад за нас. Он будет добрым братом и никогда вообще не станет им завидовать из-за твоих земель.

- Я знаю. Он славный мальчик. Кимбалл мне нравится.

- Итак, скажи мне, что за великое откровение заставило тебя признать свою любовь, признать по-настоящему, а не выдавить из себя признание как нечто такое, чего, по-твоему, мне хотелось бы услышать.

Сора не ответила, и Уильям стал настаивать, как Священник, требующий исповеди.

- Скажи мне, что же заставило тебя наконец до вериться мне?

- Тебе это придется не по душе,- предупредила она.

- Мне весь этот разговор не по душе,- заявил Уильям.- Тем не менее, высказаться необходимо. Мы договорились, что я тебя не ударю, да и не рассыплюсь в пыль, поэтому, прошу тебя, скажи.

Улыбка ее сочилась медом удовольствия от сладостного, приятного воспоминания.

- До сегодняшнего дня я не думала, что нужна тебе, но оказалась нужна.

- И что же послужило поводом к такому великому открытию, миледи?

- Я была нужна тебе в темнице.

Она почувствовала, как огонь пробежал под ее рукой по его груди.

- В темнице? В темнице я рыдал как дитя, у которого отняли грудь. Я дрожал, я трепетал, я льнул к тебе.

- Да.

- Я надеялся, что ты забыла о том, что случилось в темнице.

- Не забуду никогда. Я никому не расскажу, но, Уильям,- она взяла его лицо обеими руками,- за те слезы и за те страхи я люблю тебя еще больше.

- Женщина!

Ему хотелось закричать на нее, однако его раздражение испарилось под солнцем ее улыбки.

- Женщина, мне бы хотелось, чтобы ты забыла об этом.

- Не забуду никогда.

Улыбка ее погасла, а комок в груди внезапно образовался вновь. Взлеты и падения, смерть и радость оказались слишком непосильным грузом, и слезы ее неожиданно полились на его грудь. Она судорожно цеплялась за него, как будто он уплывал куда-то прочь, а он обнимал ее и говорил какие-то успокаивающие слова. Покой был выше ее сил; рыдания ее нарастали до тех пор, пока она не затряслась от муки.

Поглаживая ее с нежностью отчаявшегося человека, он молил:

- Пожалуйста, не надо плакать.

Она кивала и вспыхивала.

- Пожалуйста, прекрати.

Он гладил по ее лицу своими большими ладонями, стирая слезы прежде, чем они успевали скатиться.

- Мне невыносимо это, Сора.

Она кивнула и задержала дыхание, всем сердцем желая остановить этот поток. Ее сотрясали конвульсии, она глотала воздух, терла глаза кулаками.

- Если тебе больно прекратить,- гневно произнес Уильям,- то давай, плачь дальше.

Она засмеялась короткими, всхлипывающими смешками.

- Никогда не пойму я женщин,- пробурчал он с явным облегчением от того, что тучи разошлись.- Я умоляю тебя остановиться, а ты плачешь сильнее, я прошу тебя плакать, а ты смеешься.

Устроившись у Уильяма на руках, Сора вновь ощутила тепло его объятий. Когда она смогла заговорить, то сказала:

- Вот как было всегда. Всегда казалось, что, когда мне было страшно и ты был со мною, страхи мои рассеиваются в твоей уверенности. А теперь я знаю, что и я умею поглощать твои беды, превращать их в силу. Ты вцепился в меня, я качала тебя на руках, я была нужна тебе. В тот момент я поняла истину твоих слов. Мы -две части одного целого. Мы подходим друг другу. Никому нас никогда не удастся разъединить.

- Глупая, дурацкая женщина.

В его устах это прозвучало как сдержанная похвала.

- Неужели тебе потребовалось столько времени, чтобы усвоить эту истину?

Горло Соры сдавило, сердце ее забилось в унисон с его сердцем, и она подняла свои губы, чтобы они встретились с его губами. Они целовались так, как будто были первыми людьми, которые открыли радость поцелуя; они целовались так, будто делали это целое тысячелетие. Они целовались и отодвигались друг от друга и целовались вновь, напряженно прижимаясь друг к другу в непреодолимом устремлении. Она повернулась на его коленях и обвила его своими ногами, неистовствуя в своей любви, гордости и радости. Он притянул ее ближе к себе, накрытый могучей волной желания. Он одержал свои победы; победу над злом, которое угрожало им, победу над страхами Соры. Ему хотелось рассказать ей обо всем, что было в его сердце, но прилив ее тела к его телу отвлекал, а мысли разбегались под призывным дыханием.

Они сцеплялись и разъединялись, сцеплялись и разъединялись, раздосадованные одеждой и разгоряченные любовью, и только холодный порыв морского ветра привел Уильяма в чувства.

- Сора.

Он все еще продолжал держать ее за бедра.

Сора. Темнеет, собирается дождь, а отец пошлет Булу, если мы скоро не вернемся.

- Булу?- вцепилась она в его рубашку.- Моего пса? Я слышала лай и надеялась, что это он. Неужели это действительно был Була?

- Он самый,- подтвердил Уильям.- Но это был новый Була. Он бился, как воин. Кажется, Николас излишне уверовал в то, что каким-то одним ударом можно пробить крепкий череп собаки.

- Да и ее хозяина.

Она весело и кокетливо посмотрела на Уильяма:

- Как же я не догадалась, что это он? Этот низкий, грозный рев, который напоминает мне твою ярость.

- Интересно, это что, оскорбление?

Он прильнул к ее шее и ущипнул за ухо.

Сора тихонько вскрикнула и с дрожью в голосе рассмеялась:

- Если мы в ближайшее время не найдем кровати, то Кимбаллу не придется беспокоиться насчет братьев и сестер.

- Да.

Уильям прерывисто вздохнул.

- Буду бороться с отцом за хозяйскую кровать. О нет!

Она замерла и перестала поглаживать его грудь.

- Что такое?

- Я не могу уложить тебя в постель.

Уильям встал, поставил Сору на ноги, отряхнул ей юбку и разгладил пальцами волосы.

- Однако я могу представить тебя принцу. Он жаждет познакомиться с тобой и выслушать рассказы о твоей храбрости.

- Принцу?

- Здесь принц Генрих.

Сора раскрыла рот, и Уильям рассмеялся.

- Да, наследник всей Англии поджидает нас в Крэнском замке. У него великие планы относительно Англии. У него великие планы относительно мира, и я думаю, что он - тот человек, который установит мир. Наши сыновья и наши дочери будут иметь место при дворе короля, а ты станешь одной из жемчужин короны.

- Принц Генрих? - пробормотала Сора.- Я не жемчужина королевства, я нищенка. Я не могу знакомиться с принцем Генрихом. Я грязная, у меня волосы спутаны, а одежда у меня...

- У тебя замечательная одежда для женщины, которая только что разбила целую армию,- заверил ее Уильям.

Вид у нее был сомневающийся, и он предложил:

- Я с радостью проникну с тобой в замок и возьму на себя роль господской прислуги, пока ты не приведешь себя в обычный благопристойный вид.