Аманда Дойл - Верь мне !

Стив помогал выйти из машины маленькой пожилой женщине.

- Так вы и есть та самая Лу! Я много о вас слышала, моя милая, и я так рада, что вы живете здесь. Я уверена, что мы станем добрыми друзьями! Я слышала, что вы сделали немало чудесных приготовлений к моему приезду. Ох, так приятно вернуться - но так утомительно ехать этим ночным поездом... - Руку Лу сжали теплые полные пальцы, и она посмотрела в морщинистое желтоватое лицо с веселыми карими глазами, которые хитро и проницательно поблескивали. Волосы Марни, пронизанные сединой, были когда-то черными, и она носила их, закрутив в большой пучок на затылке. Она была полная и внешне простоватая, и так и светилась дружелюбием и терпимостью. Настроение Лу сразу поднялось. Неудивительно, что Стивен Брайент говорил о своей няне с такой любовью! Эта прямо-таки материнская теплота и сердечность тронут даже камень.

Марни опять повторила имя Лу, так непринужденно, как будто знала ее всю жизнь, и Лу поняла, что они действительно будут друзьями.

- Лу, возьмите, пожалуйста, эту торбочку и плед, а я возьму эти свертки здесь кое-какие мелочи для парнишек - а Стив принесет мои чемоданы, да, дорогой?

Поднимаясь следом за Марни по ступенькам.

Лу безумно хотелось захихикать над тем, как послушно "дорогой" поднял один чемодан, засунул второй, поменьше, под мышку и опередил их, чтобы открыть затянутую марлей дверь перед своей старой нянюшкой. Когда он ввел ее в комнату, Марии резко остановилась, минуту обозревая свои владения в полном молчании.

- Ой, милая! Как все изменилось! Прямо-таки Версаль! - Она повернулась к Лу и импульсивно обняла ее, со слезами на глазах. Какие-то свертки упали на пол. - Я теперь буду чувствовать себя здесь просто королевой! Такие красивые занавески, и белая мебель.., и эти цветы! - Ее глаза с удовольствием останавливались на каждой детали, не упустив ничего. Лу продолжала стоять: чуть смущенно, с порозовевшими от удовольствия щеками.

Стивен Брайент подобрал с пола упавшие свертки, небрежно швырнул их на постель и протянул:

- Когда вы обе закончите ахать, я хотел бы перекусить. Я сказал Расти, что встречусь с ним в загонах около двух. Пойду переоденусь, пока ленч не на столе. - Проходя мимо Лу, он чуть насмешливо поднял бровь и кивнул, указывая на зачарованное лицо Марии, и Лу поняла, что в душе он не меньше ее доволен тем, что ее тщательно продуманная встреча старой леди оценена той по достоинству.

Наступила очередь ленча. Лу оставила Марни разбирать вещи и отправилась сервировать стол. Она принесла поднос и поставила тарелки и блюда с едой на столе в гостиной, а потом вернулась на кухню, сняла крышку со своей тарелки, которая стояла у плиты, и тоже начала есть. Она изрядно проголодалась, потому что с раннего утра у нее свободной минутки не было. И это тушеное мясо оказалось почти идеальным - слава Богу. Она вдруг остановилась. Шаги? Да. Тяжелые, решительные шаги - шаги, которые заставляли сильнее биться ее сердце и замирать душу.

Стивен Брайент навис над ней. Ровным, невыразительным голосом он скомандовал:

- Мисс Стейси, будьте добры принести свой прибор и тарелку и присоединиться к нам с Марни в доме. И в будущем попрошу вас всегда есть с нами.

Лу была захвачена врасплох. Если бы это было не так, она, возможно, заметила бы, что он чем-то раздражен, и у нее хватило бы ума не спорить так, как она начала было:

Но, мистер Брайент, я всегда ем здесь, и меня такой порядок вполне устраивает Возвращение Марни вовсе не причина, чтобы я вторгалась к вам...

На этом разговор был закончен. Две большие руки коснулись ее плеч и, подняв со стола, нетерпеливо встряхнули, так что ее голова, наверное, мотнулась, как у тряпичной куклы. Когда ее глаза снова сфокусировались, она увидела, что на нее устремлен взбешенный взгляд его серых глаз. Его лицо, находившееся так близко от нее, тоже было угрожающим. Он проговорил:

- Вы сделаете так, как я сказал, слышите? Черт побери, почему вы вечно себя принижаете? Как, по-вашему, мы себя чувствуем, сидя там вдвоем, когда вы забиваетесь сюда? Как, по-вашему, чувствовал себя я? Я бы с радостью пригласил вас и раньше, но я был один, и это показалось бы неприличным И прекратите смотреть на меня так, будто я чудовище какое-то. Я вас не съем, даю вам честное слово. Марни за этим проследит. - Теперь он, кажется, заговорил саркастически. - Принесите свою тарелку - сейчас же! - гаркнул он. Лу взяла ее и послушно пошла за ним.

Она была все еще совершенно ошарашена и не могла ни о чем думать, только поставила тарелку слева от него, напротив Марни, и начала есть, чисто автоматически. Никакого вкуса пищи она от волнения не ощущала, и с тем же успехом могла бы жевать солому.

Марни подняла голову и одобрительно улыбнулась:

- Вот и хорошо, милочка. Гораздо приятнее, когда мы все вместе - как настоящая семья. Очень вкусное мясо, правда?

Ее тон был абсолютно бесхитростным, улыбка казалась настолько искренней, что Лу тоже ответила на этот комплимент благодарной улыбкой, а потом снова опустила глаза в тарелку. Она не видела торжествующего взгляда, которым обменялись добрая старая леди и Стив Брайент.

Глава 5

Следующие месяцы были самыми счастливыми в жизни Лу. Зима сменилась весной. Яблони, сливы и абрикосы утопали в цвету, ивы у реки покрылись дымкой молодого пуха, и бледные, мягкие, ласковые прикосновения солнечных лучей превратились в пульсирующие потоки, предупреждавшие о грядущей обжигающей жаре.

В усадьбе действительно царила семейная обстановка. Лу и ребята все время весело переругивались и поддразнивали друг друга, и теперь, когда Марни могла следить за хозяйством, Джим перестал по-отечески присматривать за Лу и обратил все свое внимание на фруктовый сад, где провисающие под тяжестью зреющих плодов ветки уже требовали подпорок, и огород, где постоянно надо было бороться с нашествием сорняков на аккуратные ряды овощей.

Лу всей душой откликнулась на истинную, почти материнскую, заботу, которой окружила ее Марни. Она старалась во всем помогать и угождать старой леди радостно и старательно - и впервые после смерти родителей почувствовала себя спокойно и надежно. Ее зеркало говорило ей, что она начала приобретать здоровый золотистый загар, который очень подчеркнул красоту ее фиалковых глаз и белокурых волос.

Что касалось Стивена Брайента, Лу прекрасно владела своими чувствами и прилагала все силы, чтобы избежать тесного контакта с ним. Всякий раз, когда он заходил в свой кабинет, она вскоре находила предлог, пусть даже и не слишком убедительный, чтобы уйти. Но оставаясь там одна, она прилежно писала или печатала целыми часами. Когда Стив хвалил ее и говорил, от какого количества рутинной работы она его избавила, она вспыхивала от удовольствия. Освободившись от обилия писанины, он взял за правило присоединяться к тесному кругу молодых людей по вечерам - теперь, с приближением настоящей жары, они перенесли место встреч на веранду.