Аманда Дойл - Верь мне !

Но все ее надежды на спасение в последнюю минуту были разбиты, когда он подтвердил:

- Хорошо, значит, в четыре.

Его тон был таким сурово-уверенным, что она поняла: спорить бесполезно.

Ох, какой же он властный, невозможный варвар, гневно подумала она, глядя, как он не спеша подходит к лестнице, выбивает трубку о ботинок и, пожелав всем доброй ночи, исчезает в доме.

Ее страхи отнюдь не уменьшились на следующий день к четырем часам, когда, одевшись в свою единственную пару брюк цвета хаки и накрахмаленную серую рубашку, она увидела громадного гнедого мерина, опустившего свою взнузданную голову у ограды загона для скота. Одну заднюю ногу он лениво подтянул под себя, чтобы она отдохнула; ленивые глаза его почти не моргали на ярком солнце.

Он, конечно, казался достаточно смирным, но вот только...

- Он ужасно высокий, - сказала она вслух.

- Шестнадцать ладоней, - спокойно подтвердил Стив, взяв ее под локоть и подводя поближе. - Зовут его Джинго. Не волнуйтесь, он абсолютно надежен, и вы с него не упадете.

У Стивена нет оснований для столь оптимистического заявления, едко подумала Лу. Откуда ему знать, кто упадет, а кто нет?

Она резко повернулась к нему и успела заметить искры в его глазах.

Ах, так он подтрунивает над ней, вот как? Ну, хорошо же, она покажет ему, из какого теста сделана - и она не намерена быть посмешищем в глазах окружающих!

Вызывающе сверкнув глазами, она решительно осведомилась:

- Ну, и чего же мы ждем?

Он взглянул на худенькую стройную фигурку, стоящую перед ним с гордо поднятой головой. Она смело встретила его взгляд.

Невольная улыбка осветила его строгое лицо, белоснежные зубы блеснули на смуглом лице, и он ответил:

- О'кей, мисс Стейси. Приступим! При мысли о длительном контакте с ним, Лу пронизала сладкая дрожь. Каким-то образом ей удалось заставить себя не обращать внимания на волнение, пробежавшее по ее телу, когда он взял ее пальцы в свои и загнул их на уздечке; ей удалось сосредоточить свои мысли на его инструкциях, а не умчаться в волнующий мир фантазий, рожденных его прикосновением. Она пыталась вслушиваться в его слова: он объяснял ей, как надо держать уздечку, когда садишься на лошадь.

- Так, встаньте поближе к его шее, повернитесь лицом к хвосту и поставьте ногу в стремя. Теперь поднимаясь вверх, развернитесь на сто восемьдесят градусов, и окажетесь прямо в седле. Я вам помогу. Понятно? Ну-ка!

Лу послушно подпрыгнула, повернулась, как ей было ведено, и неловко плюхнулась в седло. Она потеряла поводья и чуть не свалилась с другой стороны лошади.

- Хорошо! - терпеливо похвалил ее он. - А теперь попробуйте еще разок.

К тому времени, когда она повторила эту операцию раз десять, она уже приземлялась точно там, где надо, автоматически просовывала ногу во второе стремя и без труда удерживала поводья в руках. Ура! Она может ездить верхом!

- Спасибо, - застенчиво сказала она, готовясь спешиться. - Оказывается, это не так уж и страшно.

- Оставайтесь в седле и ждите меня. Открыв рот, Лу увидела, что он прошел в соседний загон, перекинул поводья через голову своей нетерпеливой лошади, прядущей ушами, и с грациозной легкостью вскочил в седло. Его лошадь, шарахаясь и взбрыкивая, приблизилась к тому месту, где ждала Лу. Он наклонился и прикрепил белый плетеный повод сбоку к уздечке Джинго, а потом распустил его на большую длину, чтобы открыть ворота загона.

- А теперь, - сказал он, - мы перейдем к настоящей езде.

Лу похолодела от страха, несмотря на то, что солнце опалило жаром загон, где Джинго, до той поры стоявший в окаменелом трансе полного безразличия, начал направлять свою долговязую тушу вперед, к воротам, куда тянул его напрягшийся белый повод.

То, что случилось потом, было кошмаром, не больше не меньше. Несколько раз Лу уже готова была просить пощады, умолять Стивена, чтобы он остановился, отпустил ее - но она вспоминала его презрительную усмешку, и гордость брала верх. Она сжимала губы, упрямо стискивала зубы и подпрыгивала и тряслась в рыси, подскакивала и раскачивалась в легком галопе, отчаянно хватаясь за луку седла: ее онемевшие пальцы уже давно отпустили поводья. Снова и снова он останавливался, брал поводья и терпеливо сгибал ее пальцы вокруг них.

- Ну как? Все в порядке?

- Конечно!

Неужели этот хладнокровный, презрительный голос действительно принадлежал Луизе О'Доннел Стейси? Неужели она действительно это сказала? Видимо, да, ужаснувшись, поняла она, так как ее лошадь снова рванулась вперед, повинуясь этому повелительному поводу.

- Теперь мы опять пойдем на рыси. Не забывайте приподниматься в стременах, почувствуйте ритм лошади под собой.

- Не-сдам-ся, не-сдам-ся, - отчаянно бормотала она в такт тому, как с размаху шлепалась о седло. Ритм? Ох-х! Не-сдам-ся!

Солнце уже опускалось на западе во всем своем багряном великолепии, когда он сказал:

- Теперь мы шагом вернемся в загон. С Джинго достаточно. Вообще, пора дать коням немного охладиться, прежде чем поить, когда они такие взмыленные.

Не-сдам-ся, не-сдам-ся, нет, нет, нет! Они поехали шагом. В загоне он одним плавным движением соскользнул с седла, перекинул поводья через перекладину ограды и подошел к Лу. Методично он отстегнул повод, быстро и аккуратно смотал его и повесил на металлический крючок на своем седле. Потом снова вернулся к ней.

- А теперь слезайте, - скомандовал он. Лицо Лу осунулось и побледнело. Ее ладони покрылись волдырями, и бедра сильно болели в том месте, где их натерли прокладки седла. Она осторожно слезла с лошади и, когда ее ноги коснулись земли, ей показалось, что она распилена на части и лишилась тела, что она превратилась в пигмея ростом в метр, не более. Она покачнулась, и тут же две крепких руки обхватили ее и удержали в вертикальном положении. Секунду он прижимал ее лицо к своей пропитанной потом рубашке цвета хаки. Потом отвел пряди волос, прилипших к ее влажному лбу, и нежно приподнял ее за подбородок. Несколько мгновений Стив смотрел на нее сверху вниз. В этом взгляде читалась нежность и что-то еще, чему не так просто было найти название.

- Вы оказались на высоте, мисс Стейси, - сказал он мягко.

Дорога до дома показалась ей страшно длинной. Колени ее подгибались, и шаги ее были неровными и забавно мелкими. И пришлось сделать очень много этих шагов, чтобы преодолеть расстояние от загонов до задней двери дома. Когда Лу вошла в кухню, Марни закручивала край пирога покрытыми мукой пальцами. Она взглянула в их сторону, и лицо ее смягчилось при виде запачканных грязью зеленых брюк, смятой рубашки, мокрого лба и дрожащих губ.

- Иди и полежи в хорошей горячей ванне, - ласково посоветовала она. Усталость как рукой снимет. Первый раз всегда самый тяжелый. По крайней мере так было со мной. - Марни улыбнулась, вспоминая что-то, и, вырезав из теста листочек, ловко прикрепила его к пирогу сверху. - Помню, когда ветер принес этот злосчастный листок бумаги и лошадь встала на дыбы... - но Лу ушла, не дослушав, чем дело кончилось.