Лора Энтони - Влюблена заочно !

Он видел каракули в блокноте. Слышал ее разговор с Оливией. А только что она сказала ему в лицо, что жизнь его пуста, а сам он достоин жалости!

"Что ж, - гневно подумала София, - на что напрашивался, то и получил. Что еще он ожидал услышать о себе, когда шнырял по корпорации в облике Майка Барра? Мне нечего стыдиться!"

Тут же вспомнилось и другое: поездка на мотоцикле, вечер в кабинете с пиццей. Он пообещал, что придет на пикник, но вместо этого явился в облике Майка. И состязание, на котором они оказались в паре, - это, разумеется, тоже было подстроено.

Черт бы его побрал! Куда ни глянь - все ложь! Что же тогда его признание в любви - правда или новая хитрая игра?

Смущение сменилось гневом. Как он посмел так с ней поступить?!

- Ты.., ты... - прошипела София, не находя подходящего слова, чтобы определить всю меру его бессовестности.

И вдруг их обоих ослепил свет.

София заморгала. Она по-прежнему стояла на коленях, прижав кулаки к груди.

Детское одеяльце скомкалось. Сумочка и пакет валялись в углу. Майк.., нет, Майкл сидел на полу в нескольких дюймах от нее - растрепанный, в рубашке без пуговиц, со следами губной помады на щеках.

- Прости, София, - тихо произнес он. - Я не думал, что все так повернется, и не желал этого. - Он поднялся и протянул ей руку.

Но София оттолкнула его руку и встала сама. Гнев придал ей сил. Какова наглость - извинился и думает, что все в порядке! Разве извинениями склеишь разбитое сердце?

Майкл Баррингтон совершил непростительный грех. Обманул ее. Как отец обманул мать. И еще надеется, что после этого она по-прежнему будет ему доверять!

София с трудом сглотнула и уставилась в угол. Сейчас она не могла на него смотреть. Или - еще хуже - вспоминать о том, что только что едва не занялась с ним любовью.

О, мама, как ты была права! Мужчины - грязные, двуличные, лживые скоты!

Тяжело дыша, дрожащими руками София поправила одежду: водворила на место лифчик, застегнула блузку, разгладила сбившуюся юбку.

Напряженный слух ее уловил шум мотора.

Лифт возвращался к жизни.

В следующий миг двери растворились.

- Доченька, позволь мне войти! Не могу видеть, как ты мучаешься!

- И что ты мне скажешь? "Я же предупреждала"?

- София, неужели ты считаешь меня такой бессердечной?

Тяжело вздохнув, София поднялась с кровати и отперла дверь. Джанет на своем кресле въехала в спальню: на лице ее отражались беспокойство и озабоченность. София опустилась на колени перед креслом и позволила матери прижать ее, как ребенка, к груди.

- Все образуется, милая, вот увидишь, - шептала Джанет, гладя ее по голове.

- Ты была права, - пробормотала София, - когда говорила, что от таких мужчин одни неприятности.

- Милая моя, тебе нечего стыдиться! Такое могло случиться с каждой. Застрять в лифте вместе с мужчиной, который вызывает в тебе такую страсть.., тут кто угодно потеряет голову!

Тебе не в чем винить себя.

София потрясенно всмотрелась ей в лицо.

- Мама, я тебя не узнаю! Что заставило тебя изменить свои взгляды?

Губы Джанет тронула застенчивая улыбка.

- Знакомство со Стенли Уиткомбом. Он такой чудный человек! Добрый, честный, искренний, заботливый. Как жаль, что много лет назад мне не встретился мужчина, похожий на него!

- Мама! - изумленно воскликнула София. - Что ты такое говоришь?

- Нет-нет, дорогая, - поспешила предупредить мать. - Мы со Стенли просто друзья. Но он первый мужчина в моей жизни, рядом с которым мне легко и радостно. Какая жалость, что мне уже сорок шесть! Слишком долго я цеплялась за старые обиды. Столкнувшись с одним-единственным подлецом, я вообразила, что таковы все мужчины, и отравила жизнь и себе, и тебе.

- Мама, ты не представляешь, как долго я ждала от тебя таких слов! София крепко обняла мать. - Но ты уверена, что вас со Стенли соединяют чисто платонические чувства? Не стесняйся и не отказывай себе в надежде. Может быть, ты сумеешь сделать его счастливым?

- Пока слишком рано об этом говорить. Скажем просто, что у меня появился новый друг.

- Я так за тебя рада! Стенли и вправду чудесный человек!

Джанет смущенно улыбнулась.

- Это правда. Но вернемся к твоим делам. Что это за странная история будто курьер Майк оказался Майклом Баррингтоном?

- Так и есть, - помрачнела София. - Прикинулся курьером, чтобы следить за подчиненными.

- Господи, словно в каком-нибудь шпионском фильме! Что ж, наверно, это самый лучший способ узнать свою компанию изнутри.

- Мама, он всех обманывал!

- А ты его любишь?

- Уже не знаю. Ведь он не тот, за кого я его принимала. Точно знаю одно: работать с ним я больше не буду.

Отчаяние снова сжало ей горло. Она по-прежнему любит Майкла. Никакой обман, никакая двуличность не заставят ее забыть те чувства, что он пробудил в ней. Но строить отношения с человеком, который лишен главного достоинства - честности?..

- Ты же любишь свою работу! - возразила Джанет.

- Найду другую.

- Ты уверена в своем решении? Подожди.

Подумай. Не стоит спешить.

- Мама, у меня нет выбора. Я просто не смогу больше общаться с Майклом. Решено: завтра я подаю заявление об уходе.

Он проиграл.

И проиграл по-крупному.

После того как София узнала правду (и главное - как узнала), она на него больше и не взглянет. Не говоря уж о том, чтобы дать ему еще один шанс.

Почему он не сказал ей раньше? Зачем тянул до последнего? Впрочем, у него была причина: хотел сперва узнать, любит ли она его или охотится за его состоянием. И он боялся открыть правду о себе, не зная, что у нее на уме. Он не доверял ей - и заплатил за это высокую цену. Едва ли стоит надеяться, что она его простит.

София глубоко потрясена и оскорблена - и ее можно понять. Он разочаровал ее. Оказался лжецом, обманщиком, шпионящим за собственными подчиненными. Людьми, которые любили Майка Барра и доверяли ему. Что скажут они завтра, когда правда выйдет наружу? Скорее всего, почувствуют, что их предали. Решат, что их просто использовали.

В реве и грохоте мотора, рассекая надвое теплую аризонскую ночь, Майкл мчался вперед. Было три часа ночи: уже несколько часов он гонял по ночным улицам Финикса.

Теперь он понимал, какую совершил ошибку. Пусть с самыми лучшими намерениями - что в этом толку? Хотел убедиться, что в корпорации "Баррингтон" все ладно, а вместо этого глубоко оскорбил девушку, которую любил.

Такой боли, такого страдания он не испытывал с тех пор, как потерял мать. Но в той трагедии не было его вины - Майкл не имел власти над жизнью и смертью. Теперь же он собственными руками погубил свое счастье и не мог винить в этом никого, кроме самого себя.

Больше всего он сожалел не о себе, а о ней. При мысли о Софии его пронзал, жгучий стыд. Нежная девушка с горячим сердцем, созданная для любви и ласки... Он мог бы растить и холить хрупкий цветок ее доверия - а вместо этого грубо его растоптал.