Хизер Грэм - Покоренная викингом

Посол ушел. Найол пообещал все это, если Ларс даст письменную клятву верности при свидетелях и признает Найола своим верховным феодалом.

Наступила темнота. Лейф распорядился оказать помощь раненым, а мертвых собрать в одном месте для отправления похорон по христианскому обряду. Его отец, братья и близкие родственники Эрика остались в живых после сражения, и за это он благодарил небеса. Но он увидел тела многих старых друзей и сподвижников и ощутил острую боль. Он вздрогнул, увидев Ролло, который нес чье-то тело, и стремительно ринулся вперед.

Это был Рауен.

Рауен, смертельно бледный, прекрасный, молодой, с тоненькой струйкой крови, стекающей изо рта. Эрик уложил его на землю. Проведя рукой по спине, он увидел там кровь.

- Господи! Я ведь оставил его в самом конце битвы! - сказал он. - Что случилось? Клянусь, награда будет большой, если кто-нибудь сможет сказать мне!

Один из англичан выступил вперед, тяжело опираясь на меч, потому что у него была ранена нога. Это был пожилой человек, по имени Гарольд Мерсийский, часто сражавшийся бок о бок с Рауеном.

- Милорд, клянусь, что я тоже видел его живым и здоровым в конце сражения! Но датчане убегали через рощу, и Рауен преследовал их. Сир, мы не знаем, как он встретил свою смерть.

Эрик почувствовал печаль и собственную вину. Он сел рядом, охваченный гневом, смотря на людей, собравшихся вокруг.

- Он мог стать неплохим воином, - произнес кто-то.

- Мужчина умирает в сражении, такова судьба, - спокойно напомнил ему Ролло.

Эрик вскочил на ноги. Он отнес тело Рауена к телам других павших, где уже собрались монахи. Горестно взглянув на Рауена среди них, он заплатил маленькому сморщенному монаху золотую монету, чтобы он прочитал лишнюю молитву за упокой души молодого человека.

Англичанин заслужил, чтобы его отправили домой, и похоронили в земле Уэссекской. Но Эрик не мог привезти тело Рауена домой, потому что путь займет много времени, а погода неблагоприятная. Рауен будет лежать здесь, на севере Ирландии.

Эрик отправился к своим людям и приступил к обязанностям сына Олафа и племянника Найола, после чего он вернулся на скалу и устремил взгляд на море. Ролло первым нашел его там и положил перед ним кинжал. Эрик взглянул на землю, закапанную кровью, и перевел глаза на Ролло. Этот кинжал был не кельтской работы, и на датский он тоже не был похож. Он видел такие кинжалы у саксов в Англии.

- Что это?

- Я не хотел говорить с тобой в присутствии других, - сказал ему Ролло. - Но это оружие, которым был убит Рауен. Я подумал, что нужно отдать его тебе.

Эрик посмотрел на Ролло, слегка кивнул ему и повертел оружие в руках.

- Спасибо.

Почувствовав, что Эрику нужно побыть одному, Ролло оставил его. Эрик присел на выступ скалы, как это сделал Мергвин прошлой ночью. Битва окончена. Настало время возвращаться домой.

Но теперь он боялся этого. Мергвин предупреждал его. Но к чему теперь его предупреждения? Они вели страшное сражение. Рауен сражался отважно и пал на поле сражения.

Здесь что-то было не так. Эрик просто чувствовал, что в смерти Рауена была какая-то загадка.

Сзади послышались шаги, и Эрик повернулся. Он вздохнул, когда увидел отца в лунном свете. Олаф присел рядом с ним, и долгое время они вглядывались в море.

- Мужчина погиб в битве, - сказал наконец Олаф. - Он вступил в это сражение по собственному выбору. Ты в этом не виноват.

Эрик печально улыбнулся и повернулся к Олафу.

- Но я поклялся защищать его, отец. Я в своей самонадеянности думал, что смогу уберечь его от смерти. И я проиграл.

- Никто не может уберечь никого от смерти, Эрик. Видно, такова была его судьба, и ничего с этим не поделаешь.

Эрик кивнул.

- Дело все в том, как он умер...

- Если у тебя есть подозрения относительно его смерти, ты должен все выяснить, - сказал ему Олаф. Эрик показал отцу кинжал.

- Это английская работа, не так ли? Олаф неспешно изучил кинжал.

- Он не ирландский, но это и не работа викингов, насколько я могу судить. Тем не менее викинги берут свое оружие, где только могут - и у павших врагов в том числе, и поэтому ты должен быть уверен, если подозреваешь кого-нибудь. И будь очень осторожен, смотри, кто у тебя за спиной.

- Да, отец, я буду, - заверил его Эрик.

Олаф похлопал его по спине, уходя, чтобы найти себе место, защищенное от ночного ветра. Они были очень похожи друг на друга, и казалось, что Олаф знал, что темнота ночи успокоит смятенную душу его сына.

В холодный декабрьский день, когда Рианон сидела в девичьей с Дарией, Меган и Эрин, взволнованно слушая последнее послание от короля Дублинского о перипетиях решающей битвы, первые схватки безжалостно отозвались у нее в спине. Она вскочила на ноги, задохнувшись от приступа ужасной боли.

- Это ребенок! - воскликнула Дариа. Гонец замолчал, а Эрин улыбнулась, спокойно склонившись над своим шитьем.

- Прошу тебя, продолжай читать. Рианон, боюсь, что у нас еще достаточно времени, прежде чем ребенок появится на самом деле. Давайте послушаем сначала сладкую музыку победы, а потом мы пойдем в твою комнату и подождем появления моего нового внука.

Дариа строго взглянула на мать, но Рианон уже почувствовала, что боль начала стихать. Она снова села, а гонец прочистил горло и продолжал. Когда он закончил, Эрин спокойно спросила его:

- Мой муж не сделал специального упоминания насчет сыновей?

- Ничего, кроме того, что все с ними в порядке, миледи.

- Тогда действительно они все живы и вернутся, - тихо сказала Эрин. Потом она отложила свое шитье и повернулась к Рианон.

- Эрик вернется, Рианон. И будет счастлив увидеть своего ребенка.

Рианон быстро опустила ресницы. Действительно ли он будет счастлив? Она надеялась, что ребенок не появится так скоро. Она закрыла глаза, удивляясь, неужели действительно прошло полных девять месяцев со дня ее свадьбы. Казалось, он был уверен, что взял ее девственной, но поверит ли он этому теперь? Не будет ли он сомневаться, что это его ребенок.

Она крепко закрыла глаза, вспоминая несколько сладких недель, проведенных вместе. Такое печальное событие - похоронная процессия великого Аэда Финнлайта! Но все же для них это был первый вкус перемирия, время, когда они встречались без обоюдного раздражения, без подозрений. И если и не было слов любви, то не было и слов ненависти или ярости. И он ласкал ее груди с новой нежностью, нежно наклонял над ней голову, когда касался ее растущего живота.

Боже мой, подумала она. Не дай ему разрушить все это, пожалуйста, пусть он поверит, что это его ребенок, пусть он полюбит его, пусть полюбит и меня...

Он никогда не будет ее любить, он сам так сказал. Снова боль охватила ее, так что она задохнулась и укоризненно посмотрела на Эрин. Эрин засмеялась и сказала ей: