Хизер Грэм - Желанная и вероломная (Том 2)

Однако вынужден был признать, что южные штаты боролись-таки за право сохранить прежний образ жизни, то есть рабовладение.

- Сэр?

- Прошу прощения, я задумался.

- Надеюсь, Криста говорила вам...

- Ну как же, как же, сэр, разумеется.

- Полковник, хотелось бы сказать вам, что я из добропорядочной семьи и у нас довольно большая ферма в Норфолке.

Впрочем, разве можно сегодня с уверенностью говорить о чем-либо? Но обещаю вам, я буду любить Кристу всем сердцем отныне и во веки веков.

Дэниел поспешно опустил глаза, не желая, чтобы этот пылкий юноша заметил скепсис в его взгляде. Макглоски, несомненно, любил Кристу и, кажется, обладал всеми необходимыми приличному молодому человеку добродетелями.

И Криста любила его.

- Рад, что мы познакомились, капитан. Я обещал сестре сделать все возможное, чтобы попасть вовремя домой и повести ее к алтарю.

- Спасибо. Я просил у командования предоставить мне отпуск на пятнадцатое июня на тот случай, если мы не успеем до этой даты разбить янки. Еще раз благодарю вас. - Козырнув, он направился к выходу из палатки, но, чуть задержавшись у двери, добавил:

- Не сомневайтесь, сэр. Я ее искренне люблю!

Он произнес эти слова с таким пылом, что Дэниел не мог удержаться от улыбки.

Страстные заверения Макглоски вспоминались полковнику еще несколько дней, неизменно вызывая желание поскорее оказаться дома.

Время от времени по-прежнему происходили стычки между янки и мятежниками, завязывались бои с перестрелкой.

На западном фронте произошли сражения при Чикамауге, затем при Чаттануге, где южане понесли большие потери. И все же никто не желал называть это настоящим поражением.

Эскадрон Дэниела храбро сражался при Бристоле, потом армии снова перешли от наступления к обороне.

К первому декабря армия Союза форсировала реку Рапидан.

Командование южных войск проявляло осторожность и было начеку. Значит, отпуск на Рождество получить никак не удастся.

Хорошо хоть Дэниелу посчастливилось передать письмо Джессу и сообщить, что его жена и сын живы-здоровы, а Криста собирается выйти замуж. "Она была бы счастлива, если бы ты присутствовал на церемонии, - писал Дэниел, - но одному Богу известно, когда закончится эта война. Надеюсь, Криста знает, что делает, решив выйти замуж сейчас. Береги себя".

Ответа от брата он не получил и потому очень тревожился.

А еще он скучал по дому.

И наверное, не только по дому. Нередко ночами он лежал без сна, до мельчайших подробностей вспоминая каждое мгновение, проведенное с Келли.

Он не раз пытался написать ей, но получалось все не то и не так, поэтому он адресовал письма всем трем женщинам сразу, стараясь, чтобы тон его посланий был по возможности беззаботным.

Келли тоже ему не писала. Писала Криста, писала Кирнан, и иногда их письма до него доходили.

А вот Келли не писала.

Она, видимо, смирилась с судьбой, потому что и Криста, и Кирнан постоянно упоминали о ней и о детях. Джон Дэниел с каждым днем пополнял словарный запас, а Джард уже бойко ползал по дому. Судам по-прежнему удавалось прорываться сквозь блокаду янки. И уже давно не было слышно о появлении поблизости отрядов, осуществляющих конфискацию всего, что под руку попадет, на нужды армии.

- В рождественское утро, когда эскадрон Дэниела стоял возле реки Рапидан, к нему в штабную палатку заглянул один из сержантов.

- Янки на противоположном берегу реки, сэр!

- Да, я знаю, - сухо ответил он. - Они там довольно давно и вряд ли сегодня предпримут боевые действия. Все-таки Рождество.

В Рождество обе стороны обычно, старались воздержаться от столкновений.

- Нет, сэр. Нападать они не собираются. Просто я обещал им привести вас.

Не на шутку заинтригованный, Дэниел поднялся, пристегнул саблю и последовал за сержантом.

На другом берегу замерзшей, припорошенной снежком реки он увидел отряд кавалеристов янки.

Один из них выехал вперед и, приблизившись к поблескивающей у берега полоске воды, крикнул:

- Наше почтение, сэр! Ваш брат, полковник Джесс Камерон, недавно узнал о вашей женитьбе и рождении сына. Он и многие другие офицеры, с которыми вы учились в Уэст-Пойнте и служили в Канзасе, поздравляют вас, сэр. А кроме того, полковник Камерой передает привет жене и сестре и поздравляет сестру с предстоящим вступлением в брак, сэр!

И в тишине рождественского утра раздались оружейные залпы салюта и приветственные возгласы.

Дэниел широко улыбнулся и крикнул в ответ:

- Передайте моему брату и другим джентльменам, что я их всех благодарю, сэр!

Они отсалютовали друг другу. Янки уехали, растворившись в облаке снежной пыли.

- Прекрасно, Джесс, - пробормотал Дэниел себе под нос. - По крайней мере теперь я знаю, что ты жив и здоров.

Камерон-младший повернул назад и возвратился в палатку, сильнее, чем прежде, затосковав по дому.

Рождество. Черный день для мужчин и женщин Конфедерации.

Однако они и не догадывались, какой черный год их ждет впереди.

***

В Камерон-холл тоже пришло Рождество. К этому времени Келли совсем освоилась в своем новом доме и уже чувствовала себя своей среди его обитателей.

За долгую осень она успела удивить и Кирнан, и Кристу своими познаниями в животноводстве и огородничестве.

Правда, она совсем ничего не смыслила в хлопководстве, но в этом хорошо разбирались Криста и Кирнан, которым помогали умелые руки бывших рабов, долгие годы живших и работавших на плантации Камеронов.

Криста рассказала Келли, как когда-то боялась, что не справится с хозяйством, поскольку многие из освобожденных рабов решили отправиться на Север.

Большая группа чернокожих из Камерон-холла оказалась в Нью-Йорке в середине июля 1863 года, как раз в то время, когда там начались беспорядки, связанные с деятельностью бюро по вербовке рабочей силы. В течение четырех дней бушующие толпы сожгли это самое бюро, редакцию газеты "Трибюн" и ряд других зданий. Гнев разъяренной толпы обратился против негров, которых многие северяне считали виновниками войны. В течение четырех дней погибли или были ранены около тысячи человек.

Однако в результате этих событий часть бывших рабов вернулась в Камерон-холл, и Криста вздохнула с облегчением.

До войны на полях в Камерон-холле работало более сотни негров. Теперь их было всего тридцать восемь, а сразу после освобождения осталось только двадцать два.

В ноябре хозяйство получило еще одного ценного помощника в лице Джозефа Эшби, солдата армии Конфедерации, признанного непригодным к дальнейшему прохождению службы в результате ампутации ноги после битвы под Геттисбергом. Джозеф был большим оптимистом и по-прежнему утверждал, что янки никогда не смогут их одолеть.