Патриция Хаган - Любовь и ярость

Тревис перевел задумчивый взгляд на более современное здание к северу от Марсова Поля. Построенное в 1889 архитектором Александром Эйфелем для Парижской Выставки, оно с тех пор неоднократно служило мишенью для насмешек. Как его только не называли, и удивительным, и чудовищным, нашлись даже такие, кто требовал разрушить его до основания. Но Тревис глубоко уважал Эйфеля как создателя одного из величайших чудес - Эйфелевой башни. Только он мог добиться того, что даже сидящий на стуле человек не мог давить на землю сильнее, чем это гигантское сооружение. Устремившись в небо на высоту 985 футов, она стала высочайшим сооружением в мире. Кто-то придумал устроить в ней очень приличный ресторан, как-то он даже обедал там вместе с Китти и ...

Китти!

Боже, как он обожал эту женщину! Никогда и никого в своей жизни Тревис не любил так, как её. И хотел одного - сделать её счастливой до конца дней, как она когда-то озарила счастьем его жизнь.

Раньше ему казалось, что Китти мечтает о том, чтобы вволю поездить по Европе, да и пожить какое-то время в Париже было бы неплохо. Но оказалось, что он ошибался, и Китти скучает по дому, к тому же ей безумно не хватало Колта.

Тревис покачал головой. Его все больше тревожило, что от сына давно уже не было никаких известий. Прошло уже месяца три, как они получили последнее письмо и, черт побери, это совсем было не похоже на Колта! Не в его привычках было заставлять мать волноваться.

Тихий стук в дверь заставил Тревиса обернуться. Шмыгнув к столу, он развернул опостылевший документ и крикнул, - Войдите!

Ему показалось, что секретарша чем-то взволнована. Странно, не похоже на нее. Мисс Тирон, старая дева лет тридцати, была превосходно вышколена, вывести её из состояния равновесия было просто невозможно. Однажды Тревис, явно забавляясь, пошутил, что её манера одеваться и суровый вид должны скорее отпугивать, чем привлекать мужчин и был страшно удивлен, когда она суховато объяснила на своем безупречном английском, что именно на это и рассчитывала. С этого момента он старался держаться с этим удивительным созданием как можно официальнее.

Разглядывая её, пока она семенила к столу и гадая, что же её так расстроило, Тревис вдруг заметил желтый листок телеграммы, который дрожал у неё в руках.

- Это для вас, сэр, сообщение сугубо личного характера.

- Как раз вовремя, - возликовал Тревис, выхватывая листок. - Как вы думаете, может это от сына и я наконец узнаю, чем занимался последнее время этот бездельник?

Искренняя жалость вспыхнула в глазах мисс Тирон - Это не от вашего сына, сэр. Это от вашей дочери...

И не успел Тревис разобрать пляшущие перед глазами строчки, как почувствовал, что кровь в его жилах леденеет от смертельного ужаса.

Глава 29

Не было такой силы, которая смогла бы остановить Тревиса, когда он ворвался в ворота женского монастыря, впрочем, никто особенно и не пытался это сделать.

Не обратив никакого внимания на крики и причитания испуганной монахини, он проскакал мимо неё к воротам. Понимая, что потерпела поражение, сестра Мария согласилась проводить его через плохо освещенный коридор, где почему-то противно пахло сырой шерстью и старыми газетами, в монастырскую больницу.

Тревис молча шагнул вперед.

В самом конце комнаты он увидел тоненькую женскую фигурку в белом, застывшую на коленях возле койки, где неподвижно лежал человек. У Тревиса заколотилось сердце - неужели это его дочь, которую он не видел уже почти четырнадцать лет?!

Услышав за спиной негромкий шорох шаги, Дани подняла на вошедшего усталые, воспаленные глаза. Но судорога перехватила ей горло, когда она разглядела в полумраке направлявшегося к ней высокого мужчину.

Перед ней стоял двойник её брата. То же великолепно сложенное, могучее тело, те же глубокие, чуть прищуренные серо-стальные глаза, что у Джона Тревиса. Вот разве что седина, серебром поблескивающая в пышной гриве черных, как вороново крыло, волос, отличала его от Колта.

Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Дани вцепилась в край железной койки и попыталась встать. Слезы ручьем хлынули по бледным щекам, счастье и горечь причудливо смешались в её истерзанной душе: счастье, что наконец, обрела отца, и горечь, потому что никто не вернет им потерянных лет, когда они были в разлуке.

Потрясенный Тревис протянул к ней руки. Всхлипнув, Дани ринулась к нему в объятия и он крепко прижал её к груди. Их слезы смешались.

С трудом оторвавшись от дочери, Тревис чуть слышно попросил оставить их вдвоем. Дежурная монахиня удивленно взглянула на Дани, но спорить не решилась.

Дани торопливо передала отцу все, что ей было известно о состоянии брата. Колт до сих пор не приходил в сознание. Ему было не лучше, но и не хуже, чем пару дней назад.

Оторвав глаза от сына, Тревис повернулся к Дани и посмотрел на неё с такой любовью и нежностью, что у неё слезы навернулись на глаза. Он нежно коснулся кончиком пальцев её щеки, - Расскажи мне, - тихо прошептал он, Расскажи мне все.

Дани кивнула и смущенно потянулась к его руке. Усадив его на другой кровати напротив Колта, она заговорила едва слышным голосом.

Дани рассказывала долго, очень медленно, с трудом подбирая слова. Потом вдруг расплакалась и еле смогла договорить, отец слушал молча, не перебивая.

На самом деле Тревис почувствовал, что с каждым словом, слетевшим с уст дочери глаза его все сильнее застилает кровавая пелена гнева. Наконец он узнал правду и гнусное предательство Элейн потрясло его.

А Дани уже рассказывала о том, как был обманут Колт и Тревис испуганно отшатнулся, услышав, в какой плотной паутине лжи запутался его сын.

- А теперь и Бриану похитили, - грустно сказала Дани, - Я ещё успела услышать её крик, но найти её нам не удалось. Одна из сестер отважилась пройти немного дальше по тропе ... - Она замолчала, еле удерживая слезы. Она и нашла тело мистера Поупа. Он был тяжело ранен, но ещё дышал. Сестра наклонилась к нему и услышала, как он прошептал "Холлистер", а потом умер.

Тревис на негнущихся ногах подошел к окну, но слезы застилали ему глаза и осенний лес вокруг монастыря расплывался перед глазами. Природа умирала вместе с его сыном. Погиб друг. Семья была почти разорена.

Ему понадобилось собрать всю силу воли, чтобы не впечатать кулак в стену.

Наконец, он немного успокоился. - Как только Колту станет хоть немного полегче, тут же перевезу его в Париж. По крайней мере, он будет поближе ко мне ... и к матери.

- Доктор, который вчера осматривал его, сказал, что он может очнуться в любую минуту, - быстро напомнила Дани. - А сотрясение мозга опасно именно из-за непредсказуемых последствий, ты ведь знаешь! - Затем вдруг усмехнулась, - "Колт"? Вот странно, а я всегда называла его "Джон Тревис".