Леона Карр - Иллюзии

Я не знала, как скоро начнет он действовать, но была уверена, что ему уже известно местонахождение сейфа с драгоценностями. Возможно, Адам планирует похитить их до начала вечера, тогда он окажется рядом, когда бархатные футляры будут из него вынуты. Я закрыла глаза и прижалась лбом к оконному стеклу, стараясь не думать о том, что последует за кражей. Как смогу притвориться я невиновной овечкой, когда люди укажут на меня как на сообщницу вора? Кто поверит в загадочную историю о принудительном замужестве?..

От горьких мыслей меня оторвал стук в дверь. Я попыталась взять себя в руки, чтобы по выражению лица невозможно было понять, что творится в моей душе. Я знала, что это не Адам и не слуга.

На пороге стоял профессор Линвуд. На нем были бриджи и пиджак, как будто он только что катался на велосипеде.

- Шарлотта, дорогая, мне сказали, что вы плохо себя чувствуете, обеспокоенно произнес он.

- Ничего, просто голова болит. Прошу вас, входите. - Я провела его в гостиную, и мы сели на диван.

- Я тут принес вам кое-что, чтобы скоротать время. - И профессор передал мне альбом в кожаном переплете. - Воспоминания о моих днях в Оксфорде. Тут вы найдете много фотографий вашего отца и несколько - матери. Она была такая красавица, скажу я вам. Если бы представился случай, я сам бы на ней женился. А вы тогда были бы моей дочерью. - Он сказал это так проникновенно, что я, растрогавшись, обняла его.

Мой жест заставил его лицо просветлеть.

- Вы дали мне понять, как много я потерял. - Профессор откашлялся. - Вот я и подумал, что, возможно, вы совершите со мной прогулку в прошлое.

В его словах сквозило такое одиночество! Он был полностью погружен в свою работу, и насмешки, посыпавшиеся на него после неудачи, заставили его забросить проект. Должно быть, ему было чрезвычайно тяжело вернуться домой в качестве человека, потерпевшего поражение. Я вспомнила, как мой отец говорил, что наше правительство обошлось с ним слишком жестоко. И радовалась, что могу хоть как-то приглушить его боль.

Почти час сидели мы рядышком, разглядывая фотографии. У профессора имелась история почти про каждую из них. С пожелтевших от времени снимков на меня смотрел молодой отец - с возрастом его улыбка не потускнела. При мысли о нем на глаза мои навернулись слезы.

Профессор перевернул страницу, и я увидела красивую молодую девушку, смотрящую в объектив широко раскрытыми глазами. То была моя мать, умершая во время эпидемии гриппа, когда я была совсем маленькой девочкой.

- Вы так похожи на нее и внешностью, и характером. Я так рад, что вы приехали в Линвуд-холл.

Я вздохнула. Что.., что будет он думать, когда мой муж предаст нас обоих?

- Спасибо. Я обязательно расскажу отцу о вашей доброте.

- Возьмите альбом. Я хочу, чтобы он был у вас. Возьмите и покажите отцу. Передайте, что я восхищаюсь вами, и то, как много значило для меня ваше появление здесь. Он очень богатый человек, знаете.

Я улыбнулась - наш домик, вероятно, мог бы уместиться в гостиной профессора, а мебель в нем была старой и совсем простой.

- Есть много видов богатства, - сказал он, как бы прочтя мои мысли. Жизнь распределяет награды между людьми поровну. У меня есть Линвуд-холл, наследство и международное признание, а у него - вы. Перевес явно в его пользу. Позаботьтесь о нем, прошу вас.

- Да, позабочусь. - Профессор обязательно поймет, почему я не могла поступить иначе. -Мы будем бережно хранить ваш дар, - сказала я охрипшим от волнения голосом, прижимая альбом к сердцу.

Профессор наклонился и поцеловал меня в щеку.

- Ну ладно, я должен идти. Памела не простит мне, если я не буду изображать из себя гостеприимного хозяина. Сам я никогда не заботился о подобных вещах, но ведь племянники несли всю ответственность за поместье, пока я был в Америке, и мне следует быть им за это благодарным.

- Они вас очень любят, - сказала я и удивилась тому, что улыбка на его лице померкла.

- Да? - протянул он и сменил тему. - Когда почувствуете себя получше, спускайтесь и помогите мне управиться с этой толпой народу, жаждущей увеселений.

После ухода профессора ко мне вернулась былая неугомонность. Остаться в комнате - значит поступать вопреки своей природе. Отец всегда корил меня за то, что я влезаю во все с самоуверенностью Ганнибала, переходящего Альпы. Мне следовало и сейчас применить смекалку, чтобы расстроить планы вора-мужа. Я должна была найти способ остановить его, не принося при этом в жертву своего отца. Да, мне надо быть рядом с Адамом, следить за каждым его шагом и тем самым не дать совершить кражу.

Он весьма удивился моему поведению: я, как могла, разыгрывала из себя преданную жену. Ходила за ним по пятам и, когда мы поднялись к себе, чтобы переодеться к ужину, больше чем когда-либо уверилась, что не спущу с него глаз в течение всего вечера.

- Осторожнее, - усмехнулся Адам, - твое поведение весьма подозрительно.

- О чем это ты? - притворилась я непонимающей.

- Ты прилипла ко мне, как чертополох к лошадиному хвосту.

- Ну, ты действительно уловил сходство! Адам рассмеялся.

- Дорогая, ты никогда не перестанешь меня изумлять. Кто бы подумал, что ты способна на подобное!

- О, я способна на такие вещи, о которых ты и не подозреваешь, самоуверенно возразила я.

- Ты ведь полагаешь, что сегодня вечером я собираюсь украсть драгоценности, не так ли?

- А разве нет?

- Конечно нет. - Адам усмехнулся. Над чем он смеялся - надо мной или над тем, что мог показаться кому-то похитителем драгоценностей?

- Не правда! Ты ждешь не дождешься, когда можно будет запустить свои грязные руки в чужое добро. - Внезапно я почувствовала, что больше не могу притворяться, и взмолилась:

- Давай уедем сейчас же и вернемся в домик на Риджент-стрит. Я боюсь того, что должно произойти. Прошу тебя, Адам...

Тогда он взял меня на руки. В его глазах больше не сверкала злость. Он медленно поцеловал меня в губы. Поцелуй его был нежным, как бы окрашенным чувством вины или сожаления. Затем он поцеловал мои веки и нежно потерся носом о мой нос.

- Я люблю тебя, Шарль, - прошептал он.

- Так ты уедешь? Бросишь весь этот ужас?

- Я не могу.

- Но почему? - воскликнула я. - Обычно ты, не колеблясь делаешь то, что хочешь. Давай уложим вещи и уедем еще до ужина!

- Шарль, ты не понимаешь, о чем идет речь.

- Как я могу это понять, если ты не говоришь мне ничего?

- Чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности находишься.

- В безопасности? Неужели ты не понимаешь, что, что бы ни произошло, меня обвинят в сообщничестве. Я могу даже попасть в тюрьму!

- Не преувеличивай, Шарль! - Из его голоса исчезла теплота. - Просто веселись сегодня вечером и выброси из головы всякие догадки - все равно они будут неверны!