Наташа Колесникова - Муж любимой женщины

- Тебя же Олег проводит... - неуверенно сказала Марина.Не хочу мешать вам.

- Ну ладно, ребята, пока, - Светлана помахала рукой и пошла к двери.

Медведев подхватил пакет с кастрюдьками и пошел следом. Терещенко метнулся за ним, торопливо закрыл дверь и запер её на замок.

- Димка! - Марина погрозила ему пальцем. - Ты что задумал?

- Ничего, Маринка, это просто так... чтобы посторонний не зашел, комендант, или ещё кто... Хочешь, потанцуем? Или выпьем? Все ж таки у меня день рождения сегодня.

- Раз так, ты и решай.

- Тогда - выпьем! - решительно сказал Терещенко.

Марина едва заметно усмехнулась. Не сомневалась, что именно это он и предложит, чтобы напоить даму, сделать её покладистой... Но сам-то был уже изрядно пьян, а она пила аккуратно, да и дома съела два бутерброда со сливочным маслом, оно, конечно, вредно для здоровья, холестерин и все такое, но помогает контролировать себя в дружеских попойках, и теперь она чувствовала себя превосходно.

А по поводу "еще выпить"... Это ей всегда предлагали на даче Матюшина состоятельные компьютерщики, надеясь на то же самое, что и студент Терещенко. Все они одинаковы, мужики, что богатые, что бедные студенты... Хотя Димка, похоже, не был таким уж бедным, что-то про папу-бизнесмена говорил.

Терещенко наполнил рюмки водкой, сел на свою кровать, взглядом приглашая Марину сесть рядом. Она села, взяла рюмку, зная в подробостях, как будут развиваться события. И снова не ошиблась.

- На брудершафт, да? - тяжело дыша, сказал Терещенко.

- Давай, - согласилась Марина.

Димка не был похож на Олега. Тот вел себя абсолютно непредсказуемо, робел, стеснялся, как красна девица, а мог и жестко прекратить разговор, и взгляд у него был такой, что перечить не хотелось. Вряд ли он захотел бы напоить Светлану, ели б они остались в комнате вдвоем. А Димка вполне укладывался в общепринятую схему поведения - знал определенные приемы, помогающие быстро уложить девушку в постель, и без зазрения совести пользовался ими. Но она то их тоже знала. А на каждый прием, каким бы хитрым он ни был, есть контрприем.

Они выпили на брудершафт.

- Я хочу поцеловать тебя, - прошептал Терещенко.

Марина устало опустила ресницы, что выглядело, как согласие. Терещенко бросил рюмку в угол кровати и жадно припал к её губам. Он целовал их долго и страстно, губы казались теплыми и податливыми, но вялыми, как будто - резиновыми. Терещенко этого не заметил, напряженно сопя, он опустил голову, принялся целовать её груди сквозь тонкий свитер. Марина подумала, что может испачкать свитер, но возражать не стала. А он опустил голову ещё ниже, задрал её шелковую юбку и уставился на черные трусики под черными колготками. Но когда попытался приспустить их, Марина решительно села на кровати (она уже полулежала), одернула юбку.

- Не надо, Дима.

- Почему, Маринка? - изумленно пробормотал он.

Ради этого момента, этого взгляда, она терпела его. Как же приятно видеть изумление в его глазах, растерянность, досаду! А вот так, дорогой! Думал, напоил девушку, разложил на кровати, и все? Ты победитель? Да ни фига подобного!

- Потому что потому. Я тебя почти не знаю...

- Могу автобиографию написать...

- И так скоро это не бывает.

- Почему же не бывает?

- Потому что я не деревенская студентка, и не шлюшка из ближнего зарубежья. Я самостоятельная, состоятельная женщина, и имею возможность сама принимать решения. Понимаешь?

- Понимаю... Ты уже приняла... решение?

- Да. Я ухожу, провожать не надо.

- Маринка...

- Ты замечательный парень, Димка, но... Позвони мне, телефон знаешь, может, встретимся, а там... - она загадочно улыбнулась. - Видно будет.

- Ладно, я позвоню...

Он сидел на кровати, растерянным взглядом следя, как она поправляла прическу перед зеркалом на стене, подкрашивала губы. Потом взяла в руки сумочку, улыбнулась ему.

- Было очень приятно, Димка. Звони. Ну, пока.

Она помахада пальцами и вышла, оставив Терещенко в состоянии полной прострации. Минут через пять он вскочил с кровати, выпил водки и с досадой забормотал:

- Динамовка! Типичная московская динамовка, мать её за ногу! Это ж надо такое, а! Да на хрен ты мне нужная, такая! Я пойду, найду сотню других, которые все будут делать!

Он подбежал к кровати, ударил кулаком в стену. Там висел ковер, но удар был сильным, кровь выступила на суставах. Терещенко ударил ещё раз, другой рукой, с тем же "успехом" и с досадой плюхнулся на кровать. Нужно было решить, стоит ли оставаться в Москве, заниматься этой дамой, или ехать в Курск, сессия позади, в Курске все знакомо и девушек не меньше, чем здесь. Но... Терещенко почти не сомневался, что останется в Москве. Не то, чтобы влюбился без памяти, прсто хотел поставить на место наглую москвичку. Она, конечно, не простой орешек, себе на уме, да и он не дурак. Сразу не получилось, стоит попробовать иную тактику. Стоит, конечно стоит! Но как же нагло на его "продинамила"!

Все технические и организационные проблемы с новой программой были решены, Писать будут неделю, потом - сведение воедино всех файлов, проверка и утверждение советом директоров. Еще неделя. После чего - отпуск. Желанный, долгожданный отпуск, тропики, экзотика, Светка рядом...

Через две недели, а пока что она рядом с каким-то студентом, в общежитии, на дне рождения другого студента. Просто беда от этих студентов! Разумеется, Матюшин думал так с иронией. Он ни секунды не сосмневался в верности Светы, да и день рождения был у другого студента, приятеля Маринки. Сомнения были по другому поводу - не обидят ли там Светлану? Сам был студентом, знал, что творится в комнатах общежития, когда что-то празднуют. Но, во-первых, Светка была неплохим психологом, знала, куда идет, а во-чторых. Маринка рядом.

Но сидеть дома в одиночестве не хотелось, оказывается, привык, что вечером ждет жена, встречает его... Матюшин достал из бара бутылку виски и поехал к деду с бабкой, поехал на метро, благо жили они в кирпичном доме у "Багратионовской" - два перегона от "Пионерской". Года два уже он не ездил на метро: за это время там ничего не ищзменилось. Но грело душу ощущение того, что они с Лерой одновременно вернулись в недавнее прошлое. Она в общаге, он - в метро.

Дед встретил его саркастической умешкой и привычной фразой:

- Наш чертов буржуй приехал... Ну проходи, проходи,

"Буржуем" дед стал называть внука после того, как Матющин купил "БМВ" и прокатил старика по Москве. Обновленная столица понравилась старику, который дальше рынка у метро никуда в последние годы не ездил, да и машина произвела впечатление, но признать превосходство новой системы старый коммунист категоически отказывался. Дело в том, что Иван Тимофеевич Матюшин долгое время работал секретарем Московского горкома КПСС, потом был персональным пенсионером СССР, уважаемым человеком, и вдруг все в одночасье изменилось, и стал он просто бедным стариком. Не в материальном смысле сын-дипломат и внук бизнесмен помогали, но потеря статуса иногда значит больше, нежели потеря денег.